Наутилус и Шанхай Евгения Маргулиса

Эта история принадлежит перу Евгения Маргулиса и написана в феврале 1999 года, специально для сайта "Воскресения" и публикуется здесь с разрешения автора, после его ухода из группы.

Чтобы рассказать о “Шанхае”, придется вернуться в 1980 год - последний год пребывания моей персоны в группе “Воскресение”. “Воскресение” - это супергруппа, которую я всегда любил и нежно люблю до сих пор. Но тогда, в далеком восьмидесятом, я вдруг обратил внимание на то, что на наших концертах менялись только залы и наше настроение, в остальном все было похоже на дурацкий сон, публика была одна и та же, наши поклонники вместе с нами перетекали с одного сейшена на другой и это не могло не достать меня, тем более, что непрофессионализм Лешки Макаревича давал себя знать, да и Кава своими глупыми придирками довершал унылость репетиций. Мы с Сапуном пускались в дикие загулы, Ромаха делал тоже самое; иногда мы спускались в наш подвал, чтобы посмотреть очередного гитариста, расстроиться и обратно пуститься во все тяжкие. Сапун первый задумал уходить из группы, да и мне повод привалил отменный: меня пригласили в “Аракс”. И завертелось: гастроли, орущие стадионы, девки, портвейн - романтика была сумасшедшая. Мы громили города, играя в зарубежных артистов, и это не могло не сказаться в отношении властей к “Араксу”, которые давно искали повод чтобы нас удавить, и повод нашелся: в городе Ульяновске меня забрали в КГБ с полным набором бухарского еврея (антисоветская пропаганда, сионизм и т.д.) и группу расформировали, причем с рассылкой поименного списка с запретом о приеме на какую-либо филармоническую работу, при этом больше всего досталось мне - я шел красной строкой.

Шел 1982 год, вожди стали нас покидать и под это дело власти расправлялись с неугодными им волосатиками, певшими черти-что по их мнению. Я стал настоящим тунеядцем, т.к. из работ мне предлагалось: либо резчик проволоки на Железо-бетонном заводе, либо дворник в цирке, но даже на эти должности меня не брали. Позвонил Гребень (Б.Г.), предложив поиграть, но я отказался, т.к. в Питере жить не хотелось, да и Борькин послужной список был круче, чем у породистой собаки. Хорош бы был “Аквариум” со мной! Я тихо бездельничал, получая сначала приглашения то от “Веселых ребят”, то от Пугачевой, а потом и отказы от них же и начал уже подумывать о смене среды обитания, как вдруг мой друг Кава (Кавагое С.) пригласил меня поиграть с его командой, носившей название “Наутилус”. Я согласился и мы приступили к репетициям, а спустя месяца три записали весьма симпатичный альбомчик, который взял и разошелся по стране, наши песни зазвучали из окон - самое время было сдаваться в какую-либо филармонию, но, увы, моя фамилия давала о себе знать и мы получали от ворот поворот.

Так прошел год и, дабы не осложнять жизнь своим друзьям, я ушел. “Наутилус” стал тихо умирать, Кава пошел работать в цыганский оркестр, Кирилл Покровский поболтался года два и уехал в Бельгию, Митя Рыбаков тихо пил. Меня подобрал Юрий Антонов. Он работал от Ташкентского цирка, там плохо читали указы на русском языке и я стал обычным безымянным и бесфамильным артистом аккомпонирующего состава. Юрка очень славный, но все, чем я занимался у него, было не тем, к чему я привык, что спустя полтора года я ушел от него

…И тут случилась перестройка - шел 1985 год. Кава цыганом не стал и предложил реанимировать “Наутилус”, мы быстро вспомнили наши старые песни и поехали на обширные гастрольные поля, но, увы, за время нашего совместного отсутствия на рок-сцене появился свердловский “Нау” и он был круче нас - он обличал, а мы нет, происходила вечная путаница с названиями и наш “Наутилус” тихо утонул раз и навсегда. Вечная ему память!

Меня все больше уносило в блюз и я хотел играть в команде, ориентирующейся на эту музыку и вот тут-то и появился “Шанхай”. После недолгих кадровых перестановок группа приобрела такой вид: я на басу, Митя Рыбаков - гитара, Толясик Бельчиков - ударные и Серега Гусев(Гуся) - гитара, иногда у нас были клавишники, но они не приживались надолго. Я написал новые песни, среди которых были “Шанхай-блюз”, “Вспомни”, “Письма” и др. и мы стали колесить по стране. Россия тогда плавилась металлом, в моде были сборные программы, состоящие в основном из металлических групп, и “Шанхай” среди них со своим блюзом воспринимался отвратительно. Я всегда мечтал о подготовленной публике, но оказалось, что к восприятию блюза советский народ не готов, и я принял решение распустить группу.

Это случилось в 1989 году, я стал играть полубардовскую музыку в одиночку, получалось неплохо, но отсутствие барабанов и мощного гитарного звука не давало мне покоя, мне не хватало их. Я начал подумывать о группе, но именно в этот момент мне позвонил Макар с предложением отыграть юбилейные машининские концерты и я дал согласие. Мы слегка порепетировали, сыграли с оглушительным успехом серию концертов и умный Макар предложил мне остаться , мотивируя свое предложение тем, что у них в “Машине времени” для моих блюзовых идей есть место. Так я стал апологетом блюза в вышеупомянутом коллективе. Мы написали с Андреем несколько удачных песен : “Мой друг играет блюз”, “Я дам тебе знать”, “Ветер все сильней” и т.д., получалось и получается неплохо, но Блюз и “Машина времени” понятия достаточно разные, поклонники группы ждут от нее другого.

Я решил записать сольный альбом с новыми песнями, которые Андрею не показывал, собрав своих старых собратьев по “Шанхаю”: Толясика и Гусю. Записали мы “7+1” очень быстро и хитрый Гусь, кося огромными голубыми глазами, изрек : “Давай назовем это “Шанхаем”, тем более, что все мы здесь играем”. Отлично! Альбом получился очень славный, с хорошей прессой, Даже стали поступать предложения о концертах и, в данный момент, я сижу и думаю принимать их или нет.

С уважением, Е. Маргулис. Пишите письма!

P.S. Я не стал вспоминать множество команд, в которых я играл, среди них есть хорошие и не очень, мне просто хотелось рассказать немножко о себе.