МК, 1987 г.Чем прочнее мосты...
ИТАК, не прошло и двух десятков лет. Преодолены суровые гололеды, коварные водовороты, непроходимая темень ночей, миражи похожих на рассвет берегов, взломаны замки и распахнуты дубовые двери, и с победной сиреной по стальным пролетам триумфального моста, счищая с себя грязь и пыль многолетнего ненастья, ворвалась на вершину сентябрьского хит-парада «ЗД» «Машина времени» с двойником «Реки и мосты».
Мне хочется особо подчеркнуть это обстоятельство. Ибо речь вовсе не о заурядной смене мест модных бестселлеров сезона, а о событии весьма значимом в истории рок-музыки. Альбом «Реки и мосты» впервые появился в почтовых открытках, присылаемых в хит-парад, еще до своего выхода в свет. Но сомнения были. С разных сторон то и дело слышалось: поезд ушел, и «Машине времени» уж не догнать его даже на полном ходу. Но легкое волнение за судьбу исторической справедливости было рассеяно читательской почтой. Она еще раз доказала объективность арбитража общественного мнения и с убедительной беспристрастностью ответила критикам, отказывающим порой массовой аудитории в праве иметь свою публичную трибуну. В данном случае в форме хит-парада. Так что же все-таки произошло? На первое место вышел первый настоящий альбом группы, стоявшей не только у истоков советской рок-музыки, но и сыгравшей в ее истории роль эпохальную. Дотошный меломан запротестует — а как же диск «В добрый час!»? Но не будем отождествлять прошлогоднюю новинку «Мелодии» с именем «Машины времени». Тем более что сам Макаревич в радиоинтервью «Юности» говорил о весьма опосредованном участии группы в выпуске «Доброго часа!». Посему всерьез сей альбом воспринимать не будем, а только запишем его в дебет фирмы «Мелодия», где графа «задолженностей» продолжает потрясать воображение длиннющим списком.
В общем, мы договорились, что «Реки и мосты» — цельное, драматургически и композиционно законченное произведение, с прологом, кульминацией, эпилогом. Короче — со своей объемной идеей. Об этом, впрочем, упоминает и Андрей Макаревич в краткой аннотации на конверте альбома. Какова же она, идея «Рек и мостов»?
Не знаю, кому как, а меня до сих пор не покидают настойчивые ассоциации со стародавними «Walls and Bridges» («Стены и мосты») Джона Леннона. И такое впечатление, что сами «машинисты» сознательно подчеркивают духовную связь с мятежным патриархом рок-искусства. Хотя бы тем, что недостающая «стена» в названии материализована визуально на фотографии. Впрочем, если даже сие и случайность, подобная аналогия, думаю, оправданна. Потому хотя бы, что истоки «Машины времени» проистекают все-таки из битловской эпохи и творчество группы всегда несло на себе ее отпечаток, и по сей день привержено ее главной характеристике — гуманизму. Конечно, гуманистическое искусство отнюдь не изобретение Леннона или Маккартни, но, пожалуй, они первые последовательно интегрировали его принципы в рок-культуру, обеспечив своим именам бессмертие и породив благодарных последователей. Данное же обстоятельство, на мой взгляд, возвело и «Машину времени» на «неприкасаемый» пьедестал в нашей рок-музыке. Ибо при всей тяге к «перемене мест», экспериментам и новациям души людские прежде тянутся к простому человеческому добру и платят долгой и искренней памятью его носителям.
«Реки и мосты» не просто отвлеченное наблюдение на тему «разделяющих нас рек и помогающих соединиться мостов». Творчество Макаревича имеет свою строгую, годами определенную систему образов, метафор, иносказаний. Ее лексика ограничена набором ставших уже притчей во языцех понятий — туман, ветер, дом, мост, ночь, дерево, туча и т. д. За что, кстати, Макаревичу не раз доставалось от иных «философствующих» глобально критиков. Но ведь за словом всегда стоит мысль. И, на мой взгляд, важно все-таки не количества упоминаний о дверях, а то, к чему, собственно, их упоминают. Для такого понимания необходима минимальная сообразительность. А стоит ее проявить, и возникает необъятный мир человеческих судеб и страстей, потрясающая воображение батальная сцена извечной схватки добра и зла, исход которой очень бы хотелось отдать первому. Но, увы, как верно замечено в одной песне — «жизнь есть жизнь».
Все мы в душе немного идеалисты, и безудержная вера в лучшее, презрев часто действительность, овладевает нашим естеством. Вера эта, став в «Реках и мостах» драматургической идеей, проводит слушателей через каверзные перипетии, но в итоге логически приводит к романтическому финалу — композиции «Увидеть реку», к вере в «волшебство созвучья слов»: «И встать с кувшином у старых стен… и напоить всех тех, кто мучим жаждой, и ничего не попросить взамен». Хэппи энд? Не совсем. В «Реках и мостах» идеал добра отнюдь не возведен в ранг фанатичной веры, по своей наивной добродушности плюющей на здравый смысл и чувство реальности. Макаревич известен своим умением не договаривать, оставлять в растерянности перед неоднозначным выбором. Излюбленный прием не оставлен без применения и на сей раз. Но применен он теперь изощреннее, с расчетом на вдумчивого и внимательного слушателя.
Исход борьбы добра и зла в «Реках и мостах» не предрешен. Добро сильно, жизнеутверждающе и созидательно. Но зло коварно, хитро, своим дыханием оно обледенило души и дороги, и, судя по всему, еще поборется, охраняя свое царство мрака от света солнца и добра. Не наша ли эта с вами жизнь? Не страстное ли предупреждение обращено ко всем нам со звуковых дорожек альбома? Безусловно. Но и судьба в наших собственных руках. И слово теперь за человеческой волей, способной, если захотеть, сокрушить любое самое изощренное зло.
Таким видится мне пафос альбома «Реки и мосты», произведения «Машины времени», отмеченного гражданской неуспокоенностью — высшим свидетельством подлинности искусства.
Артур ГАСПАРЯН.
Фото Ивана МАКАРОВА |
