Статьи и интервью

Здравствуйте. Я - Александр Кутиков. Для того, кто не знает, я скажу, что 30 лет, как я играю в “Машине времени”.

Я родился на Малом Пионерском переулке, это Малый Патриарший переулок, в доме №4. Такой замечательный, красивый, большой дом – дом Министерства авиационной промышленности. У нас была большая квартира, ну по тому времени большая. Дедушка у меня был ответственным работником, он был управляющим делами Министерства авиационной промышленности после войны. Когда мне было лет шесть, дедушка с бабушкой разошлись, эту квартиру разменяли, и дальнейшая моя жизнь проходила в обычной коммуналке, но тоже на Малой Бронной, потому что никто из моих… из членов нашей семьи не хотел далеко уезжать из этого района. Место-то замечательное, обладающее особой энергетикой. Ну я не знаю, я там родился, я это чувствую. Не зря Булгаков писал в “Мастере и Маргарите”, описывал это место, все события там происходили основные. И Арбат, все это близко, все это самые замечательные, с моей точки зрения, места в Москве. Вот, так это все начиналось.

Было достаточно интересно и сложно жить в этом районе, потому что, помимо таких номенклатурных домов, было очень много бараков. Во дворах происходили различные интересные события: дрались, выясняя, кто главнее, кто сильнее, кто умнее :) Даже :), кто умнее, выяснялось…выясняли с помощью кулаков в каком-то там возрасте, поэтому жизнь была жесткая. Но при этом, конечно же, жизнь не ограничивалась только вот этими такими, скажем, дворовыми историями, вокруг было много хороших школ. Поэтому вот это сочетание такой жесткой дворовой жизни и в общем-то хорошего преподавания :) дворовой жизни, вот – это было, с моей точки зрения, самое удачное сочетание для того времени и того места, где я родился и вырос.

Когда я был совсем маленький, когда мне было года три, дедушка мой, будучи еще тогда ответственным работником, определил меня в детский сад, который имел отношение к Министерству, по-моему, строительства, и находился за городом под Москвой, в таком очень красивом, большом особняке, старом. Туда детей забирали сразу там на месяц, на полтора - как бы такой типа пансионата детского. Вот… И вот там, я помню, у нас вот впервые в моей жизни проходили, можно сказать, это уроки или вечера, когда детей учили слушать музыку. Мне очень понравилась музыка Чайковского, это вот я помню где-то с трех с половиной, с четырех лет. И вот, наверное, с этого все и началось.

Дальше, скажем, лет в шесть я спел первую песню своей маме: “Я с тоской ловил взор твой ясный, – че-то там в песне пел, - грустя и любя, но ответа я ждал напрасно, был другим э-э… другой дорогим для тебя.” Была такая очень известная, очень популярная песня из кинофильма ”Песня о первой любви”. Это поразило всех в семье, потому что вдруг шестилетний ребенок встает и поет песню :)), еще такую про любовь, ни какую-то детскую. Вот… Ну и как-то с этого момента все, наверное, и закрутилось.

Я играл и на трубе, и на альту… на теноре – на разных духовых инструментах. Был горнистом в пионерском лагере, побеждал на конкурсах горнистов. Мне нравилось быть горнистом, потому что у меня был свободный график.:) Вот, что меня больше всего всегда как бы привлекало в артистической деятельности, так это ненормированный, в музыкальной деятельности, рабочий день. Я ложился, там, скажем, когда был горнистом, позже всех в лагере, я вставал чуть раньше, там все шли на линейку, там скажем, ну я, отдав там все сигналы необходимые, мог пойти в столовую, ну и так далее – отношение к горнисту в пионерском лагере было такое: Са-ашка! :)

Лет в пятнадцать, четырнадцать, даже где-то, четырнадцать я начал играть на гитаре, пробовать, вернее, играть на гитаре. За семь двадцать была куплена гитара. Вообще, это трудно было назвать инструментом :), но, тем не менее, струны на ней держались. И каким-то образом я начал… подбирать всякие разные песенки.

Был у меня приятель по отряду Гена, я забыл его фамилию, но он гениально играл в футбол, и он тогда был лохматым – у него была прическа под Битлов. А я еще Битлов, вроде как, не слышал, так получилось. Вот, и я помню, что был пересменок, и он пригласил меня домой. И поставил мне, у его старшего брата был магнитофон, и он поставил…значит…записи. Я помню, что меня поразила песня “Norwegian wood”. Я первый раз услышал Битлов. Ну и все! Я сразу стал конченным человеком :) для общества. Раньше, в общем-то, я, наверное, был небольшим подарком :)), но тут абсолютно точно я ушел в какие-то свои дали. Ну потом это все постепенно, постепенно, постепенно затянуло по уши просто, и ничего другого я уже не видел.

С “Машиной времени” я познакомился через Сергея Кавагоэ, который был…который учился в одном классе с девушкой, в которую я был влюблен, первая любовь, сумаcшедшая совершенно. И он пригласил меня на концерт…значит… “Машины времени”, который…который состоялся в Архитектурном институте 8 марта 1971 года – вот тогда в первый раз я услышал “Машину времени”. Мне это так понравилось. Потому что, скажем, Сережа познакомил меня с Андреем еще раньше, то есть мы были знакомы, мы даже как бы, выражаясь современным языком, тусовались вместе: выпивали, гуляли, бродили, думали, разговаривали – замечательно общались. А вот как бы вот само действо “Машины времени” я увидел в 71 году в первый раз вблизи. Мне очень понравилось, и я понял, что это единственная группа, в которой я хочу играть. И однажды Сережка меня пригласил на репетицию. Я сыграл “Yellow river”, сыграл массу, на самом деле, песенок каких-то. Так это все прошло очень весело, замечательно. И, когда Мазая забрали в армию, бас-гитариста “Машины”, я уже как бы… знал половину репертуара “Машины” и играл.

Меня пригласили на работу в Тульскую филармонию, и в тот период мне показалось, что… я могу еще чему-то научиться на профессиональной сцене, чисто интуитивно как бы это почувствовал. И был прав абсолютно: процесс как бы создания песни в группе я для себя понял, работая на профессиональной сцене; там небольшой был период – полгода всего. Вот. Была хорошая школа. Но, естественно, я в тот момент вернуться в “Машину” уже не мог. И была создана группа “Високосное лето”, то есть она существовала. Я в нее пришел, были произведены кое-какие изменения в этой группе. И в 76 году…в 77 году мы обыграли, можно сказать, “Машину времени” – мы выступили удачней всех на Таллиннском фестивале в 77 году.

Несмотря на то, что играли в разных группах, я с Андреем дружил всегда. То есть “Машина времени” для меня всегда оставалась чем-то таким родным, и сейчас это так же. Это не просто там какой-то бизнес или… там способ зарабатывания денег. Нет! Для меня “Машина времени” – это часть моей души. И сам процесс, там скажем, воссоединения в 79 году был в общем-то естественен.

Когда у Андрея возникли проблемы с коллегами по коллективу, он пришел ко мне. Он сказал:

- Я не могу.

Я ему сказал:

- Терпи! Не ты один.:)

Год он протерпел, и тогда он мне показал “Свечу” под гитару. Я помню, что мы здорово выпили тогда у него на Ленинском проспекте, он с первой супругой жил в ее квартире, в их квартире. Вот, и он мне показал “Свечу”, и я понял, что у него действительно там что-то такое серьезное, но надо терпеть, нельзя, группа замечательная, нельзя разваливаться.

Прошел год, и в итоге группа развалилась. Но удачно развалилась: из двух групп было создано три. И, с моей точки зрения, замечательные группы все: это и “Воскресение”, и “Машина времени”, и “Автограф”, который в принципе был рожден на остатках, на пепелище :) “Високосного лета”.

“Поворот” был придуман мною под аккомпанемент Петра Ивановича Подгородецкого, которого я и уговорил прийти в “Машину времени” в 79 году, на студии ГИТИСа. Это была такая медленная, красивая, …сентиментальная песня. И один наш приятель по ГИТИСовской вот этой вот тусовке обозвал эту песню “сентиментальным чудовищем”, я абсолютно с ним согласился, потому что :) точнее назвать было просто невозможно. И когда я Андрюшке показал эту тему, сыграв на… А! Петька саккомпанировал на пианино, я ее спел. Вот, он сказал:

- Я не смогу написать на это слова, потому что это песня про любовь, а я как бы не знаю как… я… Ну не могу!

И в принципе я был готов к этому и, взяв гитару, тут же сыграл эту же самую песню, но только в варианте в том, ну который потом уже стал известным, просто под гитару. Он сказал:

О! И ушел. Я остался в студии, у меня там работа была, а он пошел гулять. Лето! Замечательно! Приходит он часа через три, веселый и слегка хмельной. Я говорю:

- Ну и где ж ты был?

А он: Я, пошел в кафе “Московское”, взял сто коньяка. И написал текст.

Песню “Поворот” очень долго не литовали, мы ее играли нелегально, но тем не менее играли. И однажды один известный теперь композитор и музыкант назвал эту песню “Гимн Советского Союза”. И просто как в воду глядел: прошло 20 лет, а…что по сути, что как бы по жизни :) нашей каждый день поворот какой-нибудь в этой стране, ну, если не каждый, то через день.

Состояние было совершенно… Как сказать? Ну состояние эйфории – все получается, нас пригласили на работу в Росконцерт, мы разделили первое место на фестивале “Тбилисе-80” – ну просто все замечательно. Премии - они приятны, но не являются для меня решающим каким-то моментом и важным моментом в жизни. Может быть, мне не хватает самолюбия, там, тщеславия, еще чего-то, Бог его знает. Поэтому я ничего не ощущал. Мне было приятно, что группа “Машина времени” в хит-параде “Московского комсомольца” стала лучшей группой – вот это мне было приятно. Потому что очень давно когда-то, когда я еще в школьные годы был влюблен, и одной девушке я сказал:

- Я буду играть в лучшей группе Москвы.

Это с одной стороны была фраза такая брошенная. Потому что ну ничто не предполагало, что это случится, значит, не было никаких предпосылок к этому. Но я всегда это помнил! И вообще, я считаю, что нужно всегда отвечать за свои слова. Либо молчать, а уж ежели сказал – надо делать. И поэтому это для меня было естественно, когда “Машина времени” стала лучшей группой в восьмидесятом году с песней, которую я написал, для меня было важно, что “Машина времени” стала лучшей группой. Я опять себе как бы доказал, что вот…что вот мои слова… для меня и для тех людей, которым я их говорю, значат что-то – это мои дела.

“Скачки” были написаны вместе с Петром Подгородецким, но это уже была, действительно, такая совместная работа. Он мне показал песню, в которой запев был тот, который вот сейчас существует в “Скачках”, а припев был какой-то ну абсолютно несуразный, и я ему тут же придумал припев – получились “Скачки”.

Показали “Скачки” на Новогоднем "Огоньке". Новый год с восьмидесятого на восемдесят первый, по-моему…да. И “Машину времени” показывали редко. Вот, скажем, летом восьмидесятого года, когда мы гастролировали, мне приносили кошмарное количество цветов во время концертов. Я сначала не мог понять, почему это происходит, а потом понял: меня принимали за Макаревича! То есть меня показали по телевизору, а “Машина времени” ассоциировалась с Макаревичем, но, там, скажем, обычные зрители по фамилиям-то узнавали всех только, в лучшем случае, к концу концерта, :) если мы представлялись. Поэтому со “Скачками” как раз было забавно. Но потом все встало на свои места, естественно; вышли фильмы “Душа” и ”Начни сначала”, и все вернулось на круги своя.

Я всегда люблю ходить последним. Вот сильные люди идут либо первыми, либо последними. Есть еще такое понятие для меня в жизни, как сила слабости, есть ситуации, в которых слабость является силой. И когда… происходят какие-то события, связанные с “Машиной времени”, я всегда старался поддержать всех слабых в той ситуации, которая возникает.

Я очень люблю “Машину времени”, я очень люблю людей, которые там играли и играют. Был один момент, когда я подумал, что, может быть… может быть, сделать параллельный проект? Я записал сольный альбом, он занял пятое место в хит-параде, а “Машина времени” с альбомом того же года заняла седьмое. И вот я, когда увидел это, я подумал: ну как же так? С одной стороны, я должен был радоваться, а с другой стороны, мне было как-то опять обидно. Я думал о том, что я могу создать свою группу, но дальше мыслей это не пошло. Просто я не мог себе представить людей, с которыми я бы чувствовал себя и в жизни, и вот в музыке так же хорошо, как с теми, с которыми я играю.

“За тех, кто в море” интересно была написана. Это было в Ташкенте…в четыре часа утра…в восьмидесятом году. Было много выпито водки, съедено много джигара в “Яме”, когда еще это место в Ташкенте существовало. На улице продавали, прямо при тебе делали (джигар – это шашлык из печени: баран с курдючным салом, тут же лагман, тут же водка, в общем во! Солнце! Замечательно просто. А вечером три концерта! Великолепное состояние!

Вот. И у меня гитара в номере была, и в четыре часа Макар постучал, разбудил меня, я только-только собирался… засыпать: - Дай мне гитару.

Я говорю: А что?

Он говорит: Слушай, у меня тут вот есть одна идея.

Я говорю: Ну пойдем, посмотрим идею.

Он говорит: Пойдем. Водка есть?

- Есть.

Взяли водки, пошли, значит, к нему в номер. Он мне показывает, у него стихи написаны – один куплет и припев. Мы минут пятнадцать там посидели, покрутили – придумали запев. Так спели – вроде звучит. Налили. Выпили. Сыграли еще раз. Звучит! Прошло еще минут пятнадцать-двадцать, и мы придумали припев. Так спели припев, вроде звучит. Налил водки, выпили, сыграли. Звучит! Ну и, так сказать, потом сыграли от начала до конца, поняли , что все звучит :), выпили водки, пошли спать. :)) Часов шесть утра было. Это была такая вот жизнь наша. То есть Ташкент к морю :), сами понимаете, имеет отношение весьма и весьма отдаленное. Так же как и эта песня, на самом деле.

Очень долгое время в “Машине времени” считалось, что я петь не умею. Я, действительно, не… самый виртуозный вокалист, вот, но мне кажется, что кое-что я умею петь. У нас есть какие-то внутренние свои как бы… такие, так сказать, маленькие "разборочки полетов". Но мне… я не буду скрывать, что мне бывает достаточно сложно… получить песню, в смысле как вокалисту.

Музыка либо пишется, либо не пишется. Не бывает у меня так, что вот, скажем, я сижу и придумываю там по нотке, там то, се, выстраиваю… так, как это, может быть, принято у профессиональных, образованных композиторов. У меня мелодия возникает сразу. Я ее как бы…перед тем, как я ее пою, я ее чувствую, потом я ее слышу и потом воспроизвожу. “Дорога в небо”, она была вот в одну секунду написана, эта музыка, и все.

Мы не бьемся, мы не ссоримся, мы не ругаемся, но в силу своего характера ( а я Овен по гороскопу, Дракон по году), если у меня есть внутренняя убежденность в чем-то, то я отстаиваю свое мнение до последнего. Вот. У нас достаточно компромиссов, но то, что касается работы в студии, я считаю, что компромиссы в студийной работе должны быть сведены к минимуму, из-за этого и бьемся. Потому что потом я сажусь за пульт, свожу все это, редактирую вместе с инженерами, чищу, мастерю. Это моя работа, и для того, чтобы сделать ее… хорошо, чтобы было как бы приятно ее потом послушать, я должен исходный материал получить в том виде, в котором я, как профессионал, считаю, что он должен быть именно в таком виде, только таким.

“Музыка под снегом” – это удивительная штуковина. Вообще, я люблю все песни “Машины времени”. Естественно, люблю всю музыку, которую я написал и отдал зрителю. Проходили съемки фильма…”Начни сначала” в Питере параллельно с нашими концертами. Была режимная…утренняя режимная съемка – проезд по каналам. Тогда по каналам Питерским ездить было нельзя, нужно было испрашивать специально разрешение милиции и так далее, и так далее, и так далее… И Саша Стефанович, режиссер картины, пригласил меня просто, мы дружили. Меня и Макара, ну Макара - как героя, поехать посмотреть каналы. Встает солнце, зеркальная абсолютно вода, мы очень медленно едем, чтобы не создавать …эти вот… волны, просто как по зеркалу! Меня это очень сильно поразило. И когда мы вернулись в Москву, я приехал домой, моя супруга уехала отдыхать – я был один. И вот сложилось настроение от Питера, легкая тоска по, так сказать, тому, что отсутствует любимый человек – и я буквально за три минуты придумал тему. А потом Саша Стефанович приехал на дачу к нам. Мы пили чай, и он говорит: Слушай! Знаешь, у меня проблема есть одна: вот все классно, но нет лейтмотива. В фильме нет лейтмотива.

Я говорю: Ты знаешь, у меня есть тема, я тебе ее напою, покажу. Я ее придумал после того, как вот мы проехались по каналам.

Он услышал ее, сказал: Все!

Тут же звонит Макару и говорит: Макар, есть лейт-мотив, есть все, нужно написать слова.. Послезавтра у нас запись .

За один день он написал текст, и на следующий день уже была запись, он записал… в том варианте, в котором она вошла в фильм. Мне кажется, это одна из удачных песен “Машины времени”. Она занимала в хит-параде “Московского комсомольца” семнадцать месяцев первое – третье место, то есть, это был рекорд.

В Ялте летом приехали на один день на съемки “Души”, и пальцем показывают: “Машина” идет!

Какие-то люди! Ну мы жили в Москве, в своем мире там, все, а тут просто какие-то отдыхающие. И вдруг я понял, что да, с одной стороны, конечно, это хорошо все, но, по-моему, начинается! Потом были моменты там, скажем, мою машину мыли около дома…поклонницы, оставляли поцелуи на машине губной помадой. Все это было.

Был период,… в моей жизни все периодами, когда я очень много читал. Теннесси Уильямс и “Стеклянный зверинец” произвели на меня такое достаточно большое впечатление. И когда, работая в ГИТИСе и репетируя уже с “Машиной времени”, поступило предложение от великолепного человека, режиссера и педагога Левертова написать музыку для спектакля “Стеклянный зверинец”, который был поставлен в ТЮЗе, я просто сел и придумал эту музыку. Левертов просил, чтобы там был вальс, чтоб там была песня, чтоб там был марш, ну я имею в виду в спектакле. И когда я придумал эту тему, я вдруг понял, что она может звучать во всех вариантах. И она в этом спектакле звучала и как марш пожарников, и как вальс, очень красивый сыграли, и как песня. Я вообще очень люблю ее. Она очень романтична, и Макар очень точно, как бы проникнувшись мелодией, идеей спектакля, написал слова.

Мы научились друг другу прощать недостатки, если они не влияют на жизнь других людей. Если это просто недостатки, связанные с характером, с настроением, с ситуацией, то не обращаешь внимания, и все. Ну завтра ж человек будет другим, ты ж его знаешь другим. Ничего страшного, это можно пережить.

Еще в 1970-м году в цехе трансляций и на студийной записи я был самым молодым звукооператором. И уже в возрасте восемнадцати лет сначала вторым человеком, а потом уже и первым человеком выезжал на записи и трансляции концертов с участием, там скажем, Карела Готта…звезд, не только наших звезд и звезд социалистических стран. И я очень люблю эту работу. Потом, когда мы были в Америке, я понял, что я даже не звукорежиссер скорее, а саунд-продюссер. Бывает так, что приносят запись какую-то, и плохая запись. И вдруг в голове возникает образ, музыкальный образ коллектива, как он может звучать, как он должен звучать. Так что это уже проверено, потому что первые записи “Воскресения”, первые записи “Секрета”, “Браво”, “Лицея”… да я могу перечислять очень долго – это мои работы. Это самое сложное, потому что нужно определить звук коллектива. Он потом с этим звуком, может быть, слегка модернизированным, может быть, чуть-чуть улучшенным, но он будет жить дальше. И либо его примут зрители, либо не примут, и от этого зависит жизнь коллектива.

Я написал эту музыку как посвящение еврейскому музыканту. Я очень люблю Бабеля, я очень люблю евреев. Не то, что они для меня как бы лучше, чем все остальные, нет. Я люблю хороших людей. Но так складывалась жизнь, что среди хороших людей, с которыми я сталкивался в жизни, было очень много евреев. И когда я придумывал эту тему, я абсолютно точно знал, что эта тема – посвящение еврейскому музыканту. И Андрей меня спрашивает: Ну про что эта тема?

Когда я ему просто показал. Я говорю: Андрюш, я не знаю. Но эта тема посвящена еврейским музыкантам.

И он понял, что это Бабель. Ну так. Я ее очень люблю.

Стоимость клипа “Он играет на похоронах и танцах” была, по-моему (со всеми вообще работами, включая монтаж, все) 480 долларов. Это придумал Андрей. Я придумал систему записи, для нас придумал, хотя она, естественно, была использована много раз раньше. А Макар говорит: А давай, мы снимем, как мы как бы все это записываем.

Снималась не эта песня, снималось просто действо. И вот под эту песню Макар подложил это действо.

Всем тем, кому было приятно сегодня наше общение, я бы хотел сказать: До встречи! И пожелать быть свободными. Быть всегда внутри свободным – жизнь будет исключительная, очень красивая. Вся красота жизни от свободы души.

Пока!