Сводный список: тексты песен сольных альбомов Андрея Макаревича

Лица

Ночью нам дарован покой,
А днем, на беду, не спится,
И люди проходят, бескрайней рекой,
Как флаги, несут свои лица.

Я в них горький миг утешенья искал,
Дарил я им радости миги.
И их до сих пор я читать не устал,
Как с детства знакомые книги:

Есть лица в виде закрытых дверей,
Ключа от которых нет;
Есть лица, которые солнца теплей -
Из тех, что нам дарят свет.

И часто я замечаю,
Что в лицах тепло убито,
Все меньше дверей открытых,
Все больше дверей закрытых.

И часто похоже,
Что в день непогожий,
Случайный прохожий
Тебе не поможет,
И все же...

Когда я вижу вас разом,
Очень разные люди,
Я верую в светлый разум
И в то, что он добрым будет.

Возникает из недопетости...

Возникает из недопетости
На потребу растущим хлопотам
То, что мы называем зрелостью,
То, что мы называем опытом.

И друзья, оставаясь в наличестве,
Становились другими начисто -
Это мелких потерь количество
Переходит подспудно в качество.

От любви к туманной поэтике,
До любви к бытовой математике...
Если были мы теоретики,
То теперь, безусловно, практики.

Было дело, и я в это кинулся,
А только, видимо, стал староват:
Лишь вчера я любил Калининский
А теперь выбираю Арбат.

И надеждой себя не балуя,
Не кому не желая зла,
Удивляюсь на лодку старую,
Что так долго нас всех несла.

Ведь плывет она, тем не менее,
Как Земля, что все-таки вертится
Под всеобщее изумление:
И на чем она только держится?

И я хочу, чтоб на время забыли мы
Деловые, полезные навыки,
Наши руки освободили мы,
Чтоб попробовать взяться за руки.

И чтоб где бы мы только ни были,
Мы б умели, прикрывши двери,
Хоть на время забыть о прибыли,
Чтоб хоть раз сосчитать потери.

Паузы

Давайте делать паузы в словах,
Произнося и умолкая снова,
Чтоб лучше отдавалось в головах,
Значенье вышесказанного слова.

Давайте делать паузы в пути,
Смотреть назад внимательно и строго,
Чтобы случайно дважды не пройти,
Одной и той неверною дорогой.
Давайте делать паузы в пути.

Давайте делать просто тишину,
Мы слишком любим собственные речи,
Ведь из-за них не слышно никому,
Своих друзей на самой близкой встрече.
Давайте делать просто тишину.

И мы увидим в этой тишине,
Как далеко мы были друг от друга,
Как думали, что мчимся на коне,
А сами просто бегали по кругу.
А думали, что мчимся на коне.

Как верили, что главное придет,
Себя считали кем-то из немногих,
И ждали что вот-вот произойдет,
Счастливый поворот твоей дороги,
Судьбы твоей счастливый поворот.

Но век уже как будто на исходе,
И скоро, без сомнения, пройдет,
А с нами ничего не происходит,
И вряд ли что-нибудь произойдет.

Песня перемен

Всё меняется – так справедливо считается,
Набирает разгон перемен колесо.
И, конечно же, многое в мире меняется,
Но при этом, увы, безусловно, не всё.

Пусть дороги давно как асфальтом покрытые,
Но лежат всё по тем же, по древним местам –
Мимо храмов Господних, что ныне забытые,
Словно вечный поклон золочёным крестам.

Всё меняется.
Что ж сокрушаться и плакать?
И скалу пробивает зелёный росток,
Только солнце всё так же садится на западе,
И пока никуда не сместился восток.

Да и люди, хоть видели мало хорошего,
Точно так же доверчивы, как в старину:
Точно так же беспечно взирают на прошлое
И считают последней любую войну.

Точно так же все верят в свою исключительность,
Удивляясь, что нет подтвержденья тому,
Без обмана все так же не мыслят действительность,
Точно так же идут под расстрел и в тюрьму.

Только время летит, от движенья от быстрого
Всех заносит порою, не только меня.
Но сильней отличается выстрел от выстрела,
Чем сегодняшний день от минувшего дня.

Видеомагнитофон

Быстрей чем погода,
Меняется мода,
Попробуй за ней уследи!
Я жил по старинке,
Я слушал пластинки
И думал, что всех впереди,
Но Сашкина Алла
Мне как-то сказала,
Что нынче я просто нелеп
И что, к сожаленью,
По общему мненью,
Мне видео нужно, как хлеб.

Это видеомагнитофон,
Это видеорай, это видеосон,
С ним не надо плясать или петь,
Просто молча сидеть и смотреть.

Я очень собрался,
Задаче отдался:
Полгода не ел и не пил,
Копил, экономил
На шмотках, на доме,
Но видео все же купил.

Ни кофе, кефира,
Пустая квартира,
И джинсы сносились до дыр,
Но вижу запретный,
Такой разноцветный
Капиталистический мир.

Две первых недели,
Как сон пролетели.
На деле оно тяжелей:
Не знал я, ей богу,
Что в мире так много
Далеких и близких друзей.

Идут как на сходку,
Кто с бабой, кто с водкой,
У каждого в мыслях одно:
Иль в шутку иль строго,
Спросить от порога:
"Какое сегодня кино?"

Сидят как бараны,
Уткнувшись в экраны,
Уходят не раньше шести.
Я утром проснулся,
Вокруг оглянулся,
И резкость не смог навести.

Стерпев эту муку,
Дрейфуя по звуку,
На службу я все же попал,
Там силы утроил
И резкость настроил,
Но цвет почему-то пропал.

Под спудом комплекса
Насилья и секса,
Я чувства свои берегу,
И в тайне страдаю
Без фильмов Гайдая,
Тоскую по Бондарчуку.

Где рвется - там тонко,
Я сплю сном ребенка
И вижу волшебные сны:
На всех на моих,
На семнадцати пленках -
"Семнадцать мгновений весны".

Варьете

Ах, варьете, варьете!..
Шум в голове...
- Мы, кажется, встречались где-то?
- Наверняка...
Она улыбается всем.
Нет, только тебе,
Но как-то не в взаправду
И очень издалека...

Скорей бы уж полночь!.. И вот
Закрыт ресторан,
Домой от табачного смрада
И винных луж...
Сегодня ее опять
Провожал капитан.
По-моему, она врет,
Он ей совсем не муж.

А дома счет
За газ и за свет
И не кормленный кот.
Ей двадцать семь лет,
Она еще недурна,
И не ее вина,
Что все время с кем-то
И все время одна...
И маленький столик,
B прожженный диван...
Он заходил,
Но был здорово пьян:
Он снова тянет время.
Кончается год.
А ведь еще пару лет -
И никто не возьмет...

Ах, варьете, варьете!
Шум в голове...
- Мы, кажется, встречались где-то?
- Наверняка...
Она улыбается всем.
Нет только тебе,
Но как-то не взаправду
И очень издалека...

Ее утро - наш вечер,
На метро - пятак,
Этой ей работа,
А людям кабак,
И снова блестки,
И снова грим
Для ста красивых женщин
И нарядных мужчин...
А ближе к ночи
И эти, и те
Станут друг друга
Искать в темноте,
Но время подходит -
И зал пустой,
Он снова перепутал
И ушел с другой,

И она ждала другого,
Но отправилась с ним,
Быть может, потому,
Что темно или дым...
А утром ошибка,
Конечно, всплывет,
Ему станет неловко,
Она уйдет,
Но завтра, быть может,
Их ждет успех -
Ведь наше варьете
Открыто для всех...

Здорово, Миша

Здорово, Миша!
Как дела, чувак?
Вот это да, не ждал, наверняка!
Да нет, я не по делу, просто так,
Зашел проведать старого дружка

У нас теперь по средам выходной,
А у тебя, я вижу – полный зал,
Да брось ты палки, хлопнем по одной
Надеюсь ты еще не завязал?

Что с "Парнасом", какой теперь плывет "карась"?
Как дети, как квартира, как жена?
Моя со мной еще не развелась,
За хату третий год идет война.

И на работе с бабками голяк,
"Джоржей" не видно, сплошь одна фирма
А им хоть "Бони М" хоть краковяк,
Сидят и не башляют ни хрена...

А наш Витек себя не уберег,
И, веришь, совершенно облысел,
В «Поющих» Женька, в Штатах Игорек,
Запил Володя, а Серега сел...

А помнишь, Мишка, семьдесят второй?
И "Психодром" и сейшн в Лужниках,
Как двери вышибали головой,
Как фаны нас носили на руках?

Собраться что ли вместе, как тогда
Да дать гвоздя, чтоб снова дым пошел!
Что скажешь, Мишка? Впрочем, ерунда:
Кому теперь он нужен, рок-н-ролл?

Я никогда не думал про года,
Года проходят – вроде не беда.
Но вот ушла под камушки вода.

И это, к сожаленью, навсегда...
...Ну ладно,
Посошок и я побег
Держи, дружище, пистолет хвостом!
Не забывай, зайди на огонек.
Счастливо, я в "Варшаве", на шестом.

М.П. Соколову, гр. "Лучшие годы"

Я хотел бы пройти сто дорог...

Я хотел бы пройти сто дорог,
А прошел пятьдесят,
Я хотел переплыть пять морей -
Переплыл лишь одно.
Я хотел отыскать берег тот,
Где задумчивый сад,
А вода не пускала
И только тянула на дно.

Я хотел посадить сто деревьев
В пустынном краю,
Я пришел в этот край,
Только ветер унес семена.
И из сотни дверей
Так хотел отыскать я свою
И как будто нашел,
А за ней оказалась стена.

Так хотел я постичь этот мир
И, увы, не постиг,
Но не зря это горькое счастье
Мне Богом дано:
Жить в стране недопетых стихов,
Ненаписанных книг,
Чтоб из тысяч несказанных слов
Вам сказать хоть одно.

Ах, какой был изысканный бал

Ах, какой был изысканный бал,
Бал, какого еще не бывало,
Их сиятельство граф
Всех у входа встречал,
Красотою графиня блистала.

А к столу в серебре подавали форель
И вино согревало сердца,
Канделябры горели,
Звучали свирели,
И не виделось счастью конца.
И не виделось счастью конца.

Только ночью нежданно случилась беда -
В чем-то граф заподозрил графиню,
Приказал запрягать,
Что-то дерзкое кинул
И умчался не знамо куда.

А графиня, рыдая, бежала к пруду,
Не найдя ни веревки, ни мыла.
И, молясь на лету,
Даже думать забыла
О гостях, что остались в саду.

А в саду между тем назревала дуэль,
Там виконт не поладил с инфантом.
Оба с детства стреляли
Без промаха в цель
И никто не разнял дуэлянтов...
И никто не разнял дуэлянтов...

Жаль, что граф далеко не умчал,
У ворот его лошади встали,
И не отпер никто -
Граф напрасно кричал
И уснул в совершенной печали.
А виконт был нетрезв и стреляться не мог,
А инфант не держал пистолета.
Да и пруд, к счастью был
Глубиною с вершок,
И графиню спасло только это.

А на утро все те же, за тем же столом,
Приказав кто какао, кто пива.
Чуть смущенно беседу
Вели о другом
И глядели в пространство счастливо.
Ах, какой был изысканный бал...

15 к 30

Что за время теперь такое?
Как река, там, где брода нет,
Мост мы стоили над рекою,
Он длиною в пятнадцать лет.

И вот опять совсем как когда-то,
Мы стоим на том берегу,
Я такой молодой и такой лохматый,
И считаю, что все могу.

Ах какие моменты были,
Это просто кошмарный сон,
Только дустом нас не травили,
Видно дорог в хозяйстве он.

И не желая скандальной славы,
Все пятнадцать лет налегке,
Мы учились дышать отравой,
Точно рыбы в Москве реке.

За спиною я слышу охи,
Этот парень уже не тот,
У команды делишки плохи,
Не протянет она и год.

Дорогие мои, не надо,
Я открою один секрет,
Это все я слышал когда-то,
А точнее, все пятнадцать лет.

И я чихал на прогнозы эти,
И только странно бывает вдруг,
Если вам подпевают дети
Ваших школьных былых подруг.

Но я совсем не такой уж старый,
Мне на вид ровно двадцать пять,
У меня еще есть гитара,
Я умею на ней играть

И я еще вам не спел о главном
Я надеюсь об это спеть,
Вот тогда б посидели славно,
Только б встретиться нам успеть.

Три сестры

Три сестры,
Три создания нежных,
В путь далекий собрались однажды,
Отыскать средь просторов безбрежных
Тот родник, что спасает от жажды.

У порога простившись, расстались
И отправились в дальние дали.
Имя первой Любовь,
А вторая Мечта,
А Надеждой последнюю звали.

А Любовь покоряла пространства,
Все стремилась к изменчивой цели,
Но не вынесла непостоянства,
И ее уберечь не сумели.

И осталось сестер только двое,
По дороге бредут, как и прежде...
И когда вновь и вновь умирает любовь,
Остаются Мечта и Надежда

А Мечта, не снижая полета,
До заветной до цели достала
И достав, воплотилась во что-то,
Но мечтой уже быть перестала.

И осталась Надежда последней,
По дороге бредет, как и прежде
Пусть умрут вновь и вновь
И мечта и любовь,
Пусть меня не оставит надежда.

А сегодня окончены сроки,
Всем обещано дивное лето.
Отчего же мы так одиноки?
Отчего нас разносит по свету?

Только в самых далеких пределах,
Одного я прошу, как и прежде,
Что бы жить и дышать,
И любить и мечтать
Пусть меня не оставит Надежда.

Маленькие герои

Мы старания утроим,
Построение устроим
И пройдем железным строем
Накануне перед боем:

Пусть не кажется порою,
Что сражаться будет просто,-
Мы отважные герои
Очень маленького роста.

Мы отважные герои
Очень маленького роста.

А враги - гора горою -
Мимо нас глядят устало,
Они вовсе не герои,
Но огромные, как скалы,

И холодные как льдины,-
Не воюют, а скучают,
Мы бы всех их победили,
Только нас не замечают.

Только нас не замечают
Из-за разницы в размерах,
И за это нас прощают -
Очень маленьких, но смелых.

Посвящение Высоцкому

Я разбил об асфальт
Расписные хрустальные детские замки,
Стала тверже рука
И изысканней слог и уверенней шаг,
Только что-то не так,
Если странно молчит,
Растерявшись, толпа у Таганки,
Если столько цветов, бесполезных цветов
В бесполезных руках.

И тогда я решил,
Обмануть, обвести обнаглевшее время,
Я явился тайком в те места,
Куда вход для меня запрещен.
Я стучался в свой дом,
В дом где я лишь вчера
До звонка доставал еле-еле,
И дурманил меня
Сладкий запах забытых, ушедших времен.

И казалось вот-вот,
Заскрипят и откроются мертвые двери,
Я войду во вчера,
Я вернусь словно с дальнего фронта домой,
Я им все расскажу,
Расскажу все, что будет.
И может быть, кто-то поверит
И удастся тогда, хоть немного свернуть,
Хоть немного пройти стороной.

И никто не открыл,
Ни души в заколоченном брошенном доме,
Я не мог отойти,
Я стоял как в больном, затянувшемся сне,
Это злая судьба,
Если кто-то опять не допел
И кого-то хоронят,
Это время ушло, и ушло навсегда
И случайно вернулось ко мне.

Мой приятель - художник

Мой приятель, художник, прожил на земле мало лет
Он работал как бог, он творил чудеса на удачу
И солгать он не мог, в этом был его главный секрет.
Он умел только то, во что верил, а как же иначе?

Только как-то внезапно случился в стране поворот
Всем приказано было смотреть на иные задачи
А приятель не смог повернуть по команде "Вперед!"
Он умел только, то во что верил, а как же иначе.

Стаи лживых газетчиков хуже дворовых собак
Он читал их брехню вечерами со мной, чуть не плача
А потом возвращался к себе на чердак в полумрак
Он умел только то, во что верил, а как же иначе.

Что такое в истории век или там полувек:
По масштабам таким и о гениях даже не плачут
А приятель мой гением не был, он был человек
По-людски заболел он и умер, а как же иначе...

И осталось всего ничего, разве только холсты
А на них неземные закаты, и лошади скачут
Только в них от чего-то живет ожидание весны
И весна непременно наступит, а как же иначе?

Посвящение корове

Кто бы мне сказал в письме или словом,
Отчего печаль присуща коровам.
Отчего лежит она в поле не скачет,
Отчего мычит она, будто плачет.

А с чего корове той веселиться,
И удой плохой и надо телиться
Если кормят их бедняг только сеном
А ежели, что не так - по спине поленом.

И луга зовут, но бежать не стоило
Все равно найдут - за рога и в стойло
Ежели с давних лет коровьи души
Лечит старый дед кнутом пастушьим.

Ежели веру в чудо у них убили,
Ежели было худо и не любили,
Ежели даже кто-то холит и нежит
Так это только тот, кто потом зарежет.

Я ее ласкаю и кормлю шоколадкой
А себя терзаю ужасной загадкой
Что вот она моргает и не понимает
Что взгляд ее мне что-то напоминает.

Песня про верблюда

Такое вы видали, ох, едва ли!
Стою, не чую под собой земли:
Меня вчера верблюдом обозвали
И выводы под это подвели.
И это мненье утвердилось свыше,
Я бился в двери с криком "Наших бьют!"
Кивали мне, но слушали не слыша,
Поскольку я отныне был верблюд

Да я человек! Проверьте по фамилии!
Я - царь природы, гражданин Земли!
Но стойло для меня уже определили
И полмешка колючек принесли.
И понял я, что спорить будет хуже,
Но до того досадно стало мне,
Что я вдруг плюнул как то по-верблюжьи,
И горб нарисовался на спине...

С тех пор прошли года, а может, годы,
Верблюжью вахту смирно я несу,
Спасибо, что на мне не возят воду,
Что не идет верблюд на колбасу.
И лишь одна надежда в сердце бьется:
Наш век рождает множество идей,
Быть может, завтра кто-нибудь, найдется
И всех верблюдов превратит в людей.

Посвящение артистам

Заполнен зал, в котором было пусто,
На сцене свет, а в зале меркнет свет,
Сейчас вас будут развлекать искусством,
Сегодня просто плановый концерт.
На два часа вы станете добрее,
"Быть иль не быть" решите в пользу "быть",
Чтоб, ни о чем потом не сожалея,
Уйти домой и все к чертям забыть.

На празднике на вашем,
Который вы встречали,
Весь город был украшен
Волшебными свечами.
И свечи так горели,
Так искренне, так ярко,
А к вечеру сгорели
Без дыма, без остатка.

Не дай Вам бог хоть раз зайти на сцену
С той стороны, где дверь "Служебный вход",
Где все имеет подлинную цену,
Где все не так, где все наоборот.
Как вы любили кости мыть артистам,
За водку и за низкую мораль,
И в личной жизни, мол, у них не чисто,
И часто, мол, спиваются, а жаль.
Как вам не стыдно, уберите лапы,
Не смейте лгать и верить тем, кто лгал,
А тихо встаньте и снимите шляпы
Пред тем, кто вас сегодня развлекал.

На празднике на вашем,
Который вы встречали,
Весь город был украшен
Волшебными свечами.
И свечи так горели,
Так искренне, так ярко,
А к вечеру сгорели
Без дыма, без остатка.

Уходящее лето

Сегодня, увы, я не буду таким, как вчера, -
К чему повторять все то, что вчера было спето?
Я буду один, и я буду бродить до утра,
Опять провожать уходящее лето.

Вчера еще не было лету конца -
Оно, как и мы, умирать не умеет.
Но падают, падают листья, как слезы с лица,
Лишь станет чуть-чуть холоднее.

Как мало нам нужно порой, чтоб навеки уйти,
Не верим, не ждем за зеленое лето расплаты.
Но дни все короче, и осень у нас на пути
Встает календарною датой.

И каждой весной я в сомненьи брожу сам не свой -
Не верю ни лесу пустому, ни голому полю,
А будет ли все, так как было вчерашней весной,
И хватит ли сил, чтобы снова пробиться на волю?

Песня про первых

Все вехи наши на крови и нервах.
Не дай нам, бог, хоть раз забыть о них,
Но мы все часто прославляем первых,
Не ведая, что славим лишь вторых.

Когда решалось, кто в разведку боем,
И кто рискнет подставить пуле грудь,
Рискнули два и выпало обоим
Идти вперед, прокладывая путь.

И первый пер как танк, не зная брода.
Туда, где мрак и не видать ни зги,
Чуть не дошел, и камнем канул в воду,
И на воде оставил лишь круги.

А тот второй, что шел за первым следом,
Не утонул и шеи не сломал,
И путь прошел, и возвестил об этом,
И первым встал, и встал на пьедестал.

И мы с вторых печатаем портреты,
Хоть в этом, право, и не их вина,
Они наш флаг, и дети всей планеты
Проходят в школах эти имена.

Но я прошу, чтоб мы на этом свете,
Собравшись вместе, хоть когда-нибудь,
Не позабыли, славя первых этих,
Всех настоящих первых помянуть.

Нас еще не согнули годы

Нас еще не согнули годы,
Мы бесстрашно глядим вперед.
Только даже прогноз погоды
Нам все чаще и чаще врет.

С детских лет мы обучены этому,
И спокойствие хоть куды.
Мы привыкшие и поэтому
Вроде, нету большой беды.

Ведь трудно разобраться
Где ясно, где туман
В потоке информации
С поправкой на обман.
Поверив оказаться
Обманутым опять,
Чтоб после не сорваться
И тоже не соврать.

И вот опять взираем не веря,
Каждый терпит на свой манер.
Так одно большое неверие
Губит тысячи робких вер.

И за этим даже не помнится,
То, каким был намечен путь.
Все забыто и лишь бессонница
Не дает по ночам уснуть.

Слишком короток век

Слишком короток век,
Позади до обидного мало
Был мороз - не мороз
Да и зной был не очень-то зной
Только с каждой весной
Все острей ощущенье финала
Этой маленькой пьесы
Что придумана явно не мной.

Это словно в кино -
Где мы в зале и мы на экране
Всем обещан полет
И сверкают огни полосы
Только время пришло -
Отпирают трезвонят ключами
И разрушено все -
И со вздохом глядишь на часы.

Кто тут прав, кто не прав
Я прошу вас не надо не спорте
Слишком короток век -
Не прошел бы за спорами весь
Мы увидимся все
В позаброшенном аэропорте
При попытке успеть
На когда-то отправленный рейс.

Памяти А. Галича

Снова в мир весна кинулась,
И я поверить отважился,
Будто время вспять двинулось,
Или только мне кажется?
Словно бог нажал клавиши
Всех желаний несбыточных -
И я увидел нас, давешних,
Непохожих на нынешних.
Вот идут они, смирные,
И почти во всем первые,
И насчет войны - мирные,
И насчет идей - верные
И разит от них силою -
Здоровы душой, телом ли,
А я хочу спросить: милые,
Что же вы с собой сделали?
Ведь это ж только вам чудится,
Что все идет, как вам хочется...
А я искал его улицу,
Вспоминал его отчество.
И где его окно светится,
Я готов был ждать месяцы,
Только чтобы с ним встретиться,
Чтобы с ним живым встретиться.
Как же это вы, умные?
Что же это вы, смелые?
Чем же это вы думали,
Что же это вы сделали?
Вы в спокойствии тонете,
Но когда дурить бросите
Вы его еще вспомните,
Вы о нем еще спросите.
Только что ж теперь плакаться:
И просить о прощении
В край, куда он отправился,
Едут без возвращения.
Высыхает слез лужица
Зря роняете слезы вы...
Снова мир волчком кружится
Бело-голубой, розовый.

Я не видел войны

Я не видел войны:
Я родился значительно позже,
Я ее проходил
И читал про нее с детских лет;
Сколько книг про войну,
Где как будто все очень похоже -
Есть и это, и то,
Только самого главного нет

Я не верю певцам
На эстрадах, украшенных светом,
Сомневаюсь в кино:
Там, в кино, как-то очень цветно.
Кто всерьез воевал,
Почему-то не любит об этом,
Может быть, потому,
Что об этом в словах не дано?

Только слышишь: звучит,
Проступает из стен Ленинграда,
Тихо-тихо поет
И в тебе, и во мне, и вокруг...
Может быть, про войну
Лишком много и громко не надо,
Чтобы ревом фанфар
Не спугнуть, не убить этот звук?

Сорок раз был январь,
Сорок раз - праздник первого снега,
Сорок раз таял снег,
Отступая с приходом весны.
Сорок лет – это миг,
Это даже еще не полвека.
Как недолго пока
Удавалось прожить без войны!

Пооткрыли вновь церквей

Пооткрыли вновь церквей, будто извиняются
И звонят колокола в ночь то там, то тут
Только бог нет и нет, ангел не является
Зря кадилом машет поп и бабушки поют.

А Бог оставил нам в наказ старые инструкции
Почерневший образок высохших елей
Ну а сам покинул нас после революции
И теперь в других краях, где живут светлей.

Мимо кассы, чтоб быстрей, взял портвейн «Таврический»,
Возвращаюсь и смотрю, верится с трудом
Кто-то в черном у дверей смотрит иронически,
Отпираю дверь ключом, приглашаю в дом.

Толь виденье, то ль обман, то ль к беде, то ль к радости
Толь плевать через плечо, то ли голосить
Достаю второй стакан, набираюсь храбрости
Мне так много у него следует спросить.

Я давно другим не лгал, врать вообще не хочется
Только вот не врать себе во сто крат трудней
Я хочу спросить у Вас, Ваше одиночество
Как бы веру сохранить и что мне делать с ней?

А еще вопрос такой, каково покойникам?
Отчего маршрут туда день и ночь открыт
Но в конце не ждет покой с тихим светлым домиком
Не хранят меня глаза Ваших Маргарит.

Я бы был ужасно рад слышать Ваше мнение
Только молча гость сидел, попивал вино
Да смотрел программу «Взгляд», депутатов прения
На часы взглянув зевнул и вылетел в окно.

И в раскрытое окно ночь глядит загадочно
Дыры звезд на платье тьмы – драный материал
Дел, как видно, у него без меня достаточно
Ну а может он, как я, силы утерял
Ну а может он, как мы, знанье утерял
Ну а может он, как мы, веру утерял.

Ох, не вижу я белого свету

Ох, не вижу я белого свету
И с тоской на короткой ноге
Проводили в Италию девушку Свету
А подружку ее в ФРГ
А Маринка была как картинка
В беззаветной любви мне клялась
А сегодня с арабом гуляет Маринка
И в какой-то Кувейт собралась
Там у них, говоря фигурально,
Все путем и красивая жизнь
И с жильем и с харчами, я слышал, нормально
Ну а с вывозом сложностей нету
И мы не в силах их остановить
И вот они подлецы, разъезжают по свету
И хватают, что можно схватить
Растащили бы все, было б так
Только нечего – вот вам ответ
Из добра здесь остались иконы да бабы
И икон уже, в общем то, нет
Бью тревогу, взываю к ОВИРу
Коли запросто так уезжать
Кто же будет нам завтра сторонников мира
И защитников наших рожать?
Силы нету терпеть безобразие
Так мы вымрем с течением лет
Что б хоть что-то сберечь
В этом разе я предлагаю разумный проект
Фирмачи тоже, в общем то, люди,
Значит, где-то их можно понять
Так надо брать с них за бабу в конкретной валюте,
Так как с них больше нечего взять.
А мне цветов и оваций не надо,
Мы останемся долгу верны,
И уж коли поднимем рождаемость в Штатах,
То хоть удвоим богатство страны.

Соловки

От суеты два шага до тоски
И, видит бог, я выдержать не смог
И сам себя сослал на Соловки
На небольшой, но ощутимый срок.

Вдаль уплывал Архангельский причал
И ночь была, как белый день, бела,
А я скиты себе воображал,
И даже слышал их колокола.

Но утро было выше всяких грез,
И весь корабль смотрел, открывши рты,
Как монастырь неумолимо рос,
Как город, прямо из воды.

И в этот самый миг я понял вдруг,
Что можно брать любые рубежи,
Но вечным остается дело рук,
Лишь только если верой одержим.

Пять дней средь елей, камня и воды,
Ничем не скован, не обременен.
Ходил, и всюду находил следы
Двух ипостасей века, двух времен.

Вокруг башен пролегал глубокий ров,
Но ров - уже не ров, а так, овраг,
И спорит сообразность куполов,
С несообразным здесь "шестой барак".

А в тысяча тридцать сумрачном году,
Попав в сии священные места,
Како-то зек соорудил звезду,
На месте православного креста.

Как он забрался - знает только Бог,
Погнал ли страх, не подвела ль рука,
Но он залез – ему скостили срок,
А нам осталась память на века.

Да будет так – пусть Соловки хранят
Студеный ветер тех недавних лет,
И в божьем храме против царских врат
Пусть проступает надпись "Лазарет"

Я слышал реставраторы грозят
Весь этот остров превратить в музей,
Я вот боюсь они не сообразят,
Какой из двух музеев нам важней.

Памяти М. Науменко

До скорого, брат,
Похоже, окончен бой.
Рок-н-ролл отзывает
Своих солдат домой.

Взамен наших слов
Другие придут слова,
Пепел наших костров
Скрыла трава.

До скорого, брат,
В реку дважды войти нельзя,
У наших детей
Уже другие глаза.

Не поднят никем
Заброшенный зимним днем,
Наш флаг из травы
C живыми цветами на нем.

Война позади,
Кто выиграл, не нам решать,
Нам было важнее петь,
Чем дышать.

Последний снаряд
Ударил лет шесть назад,
Отчего ж с каждым днем
Редеет наш отряд.

Посвящение А. Розенбауму

Раз артист, так с песнею,
Да с дорогой дальнею,
С жизнью интересною,
Сладкой, ненормальною.

Он для сердца, для души,
К нам на праздник позванный,
Раз артист, а ну пляши,
Ты для того и созданный.

А ему не пляшется,
Он, бедняга, мается
И хозяйке кажется,
Что артист ломается.

И, шутя, естественно, она скажет:
Знаете, видно вы, известные,
Нас не уважаете,
Так что зря старалися,
Знаем эти форты,
Вы, видать, зазналися,
Стали больно гордые.

Понимаем это мы
Нашим пониманием,
Раз жизнь полна букетами
И рукоплесканием.

А за столом веселие,
А за столом гуляние,
А он уйдет без пения
И без "до свидания".

Тоже номер номером,
На эффект рассчитанный,
Знать не только с гонором,
Но и не воспитанный.

А жизнь полна вокзалами,
Номерами бедными,
И лицо усталое
И без грима бледное,

И в полночном поезде
Плакать так захочется,
От своей бездомности
И от одиночества.

Монолог господина, пожелавшего остаться неизвестным

Возбужденный ситуацией,
Разговорчиками опьяненные,
Все разбилися на демонстрации
Тут тебе красные, тут зеленые.
И ничуть не стыдясь вторичности,
Ишь, строчат от Москвы до Таллинна
Про засилье культа личности,
Про Вышинского да про Сталина.
Размахалися кулаченками,
Задружилися с диссидентами,
Вместо Бровкина ставят Чонкина
Ох, боюсь, не учли момента вы,
Ведь у нас все по-прежнему схвачено
Все налажено, все засвечено
И давно наперед оплачено
Все, что завтра нами намечено.
Навели, понимаешь шороху
Что ни день, то прожекты новые
Знать давно не нюхали пороху,
Демократы мягкоголовые
Вы ж культурные в деле, мальчики
Чай стрелять по людям не станете,
А у нас свои неформальчики,
Кто-то в Люберах, кто-то в «Памяти»
Можем всех шоколадкою сладкою
Одурачить в одно мгновение,
А потом по мордам лопаткою,
Ежели будет на то решение
Отольется вам не водичкою
Эта ваша бравада статная
Нам достаточно чиркнуть спичкою
И пойдет карусель обратная
И пойдет у нас ваша братия
Кто колоннами, кто палатами
Будет вам тогда демократия,
Будут вам «Огоньки» со «Взглядами»
А пока резвитесь, играйтеся,
Пойте песенки на концерте мне
Но старайтеся, не старайтеся
Наше время придет, уж поверьте мне.
Время точно под горку катится,
Наш денек за той горкой светится
Как закажется – так и заплатится
Как аукнется – так и ответится.

Я с детских лет не в силах разобраться

Я с детских лет не в силах разобраться
И часто спорю, вплоть до кулаков,
За что у нас так любят иностранцев,
В особенности, классовых врагов.

Для них везде улыбчивые лица,
Их носят на руках и на горбу,
И первые красавицы столицы
Мечтают с ними разделить судьбу.

Они забили лучшие отели,
Икру и крабов мнут, как саранча,
А мы едим то, что они не съели,
И ходим в шмотках с ихнего плеча.

Быть может, мы поедем к ним, когда-то,
И там уж обласкают нас в ответ,
Но Ленька, друг, недавно ездил в Штаты,
И говорит, что там такого нет.

Конечно, нам скупиться не пристало,
И я твержу себе в который раз:
Им там не сладко, в мире капитала,
Пусть хоть чуть-чуть расслабятся у нас.

К тому же это, как всегда бывает,
Имеет свой приятный оборот
Нам тоже кое-что перепадает
От этих интуристовских щедрот.

Мгновенья нам дороже и дороже,
В тот миг, когда Центральный ресторан
Был развалючен, но не обезвожен
Я чудом в нем успел хватить стакан.

У ломбарда

У Ломбарда по утрам людно,
У прилавка толчея, давка.
Это те, кому совсем трудно
На последний кон ставят ставки.
А я себе не вру - дохлый номер,
И надежды - чепуха, гнать их.
Я вчера, еще б чуть-чуть, помер,
Да похмелили кореша, мать их.
Ох, кривая ты моя тропка,
Я и бога и себя трушу.
Я к окошечку встаю робко,
Я прошу принять в заклад душу
Объявляют, слышу, мне цену,
И тишина такая, мух слышно.
Я гляжу в квиток, словно в стену,
Что ж так дешево у вас вышло?
Что ль из бревен у нее нервы?
Иль глаза у ней свело с жиру?
Раз не может разглядеть стерва
Золотой моей души жилу.
Только слышу: Гражданин - тише!
Так шумите, аж с лица спали,
Прейскурант теперь такой вышел,
Значит души дешеветь стали.
Я зажму в кулак пятак медный,
Выйду в мир, который мне тесен.
Я же вовсе не такой бедный,
Я ж бываю иногда весел.
И по ветру запущу ценник,
Не вернусь я за душой, бросьте
Раз цена ей пятачок денег,
Так нахрена ж она нужна вовсе?
И все путем, вот только червь гложет,
В душу плюнули - нет сил драться.
А я же тоже человек, боже,
Да за что ж они нас так, братцы...

Песня Нестора

Велели пасть в ноги к учителям
И не смешить белый свет,
Но этот Храм я придумал сам
И больше такого нет.

Твердили очи воздев к небесам,
Что, мол, не пришла пора
Но этот Храм я построил сам
При помощи топора.

Шипели вслед, что мол проку нет
От этих блаженных идей.
Но все равно Храм увидел свет
Без помощи их гвоздей.

Положен на маковку уставной
Резной золоченый крест.
А мой осиновый, мой простой,
Но родом из этих мест.

Я крест поставил, и ждать не стал
Знаменье священных крыл,
Я просто стружку с пола убрал
И настежь врата открыл.

Семь лет прошло, словно семь минут,
Затих бесполезный спор.
Но нет, затаились, только и ждут,
Что брошу в воду топор.

Глядят и не верят своим глазам -
Никак не пробьет мой час.
А значит, Храм построил сам,
Дай Бог, не в последний раз.
Дай Бог, не в последний раз.

Аэрофлотовская

Пристегните, граждане, ремни безопасности,
Мы - враги не гласности, равно как и косности.
В боевой готовности и в гражданской праздности
Отнеситесь к этому вы со всей серьезностью.

Пристегнитесь, граждане - разом все до одного.
Здесь ходить-то некуда, а коль пойдете даже вы,
Так не найдете ничего, кроме туалета, вы,
И не уйдете никуда дальше фюзеляжа вы.

Не волнуйтесь, милые - всех накормят вовремя,
Газировкой обнесут, как и было сказано.
Безопасности ремни нам важней, чем парашют,
Все мы в безопасности, если вы привязаны.

Пусть у нас по номерам каждый рассчитается,
Все застынут на местах - это дело легкое.
Управленье лайнером сильно облегчается,
Это обусловлено нашею центровкою.

Так пристегните, граждане, ремни безопасности,
И отдайте ключики нам для полной ясности.

Не маячит надежда мне

Не маячит надежда мне,
То мелькнет, то куда-то денется,
И в загадочной этой стране
Ничего никогда не изменится.

И от этого даже легко,
Опосля, как пропустишь стопочку,
Референдум прошел под пивко,
Панихиды пройдут под водочку.

И причины искать не надо,
Просто любят бараны стадо.
Ну а то, что в стаде их режут,
Так ведь это не всех, так ведь это все реже.

И по кругу пойдет дорога,
Им баранам не нужно много.
Забросают в загон питание,
Вот и все проблемы бараньи.

Чтоб решать проблемы бараньи,
Существует голосование.
Все по карточкам, все законно,
Все, конечно, внутри загона.

А зачем баранам наружу,
Там ведь ум не бараний нужен.
Там ночами от страха жарко,
Там пастух и его овчарка.

Пастухи без особых хлопот,
Над баранами ставят опыт.
Не спросившись про их желания,
Ставят опыт на выживание.

Вечерами за шашлыками,
Громко цокают языками.
Удивляясь на стадо с кручи -
Ох, живучи! Ну и живучи!

Посвящение Архитектурному

Что за весенняя сила
Меня заманила сегодня на угол Кузнецкого моста,
Люди стареют и камни стареют,
Но камни стареют значительно меньше людей.

И среди этих камней лет на десять назад
Оглянуться, вернуться мне мысленно просто,
Шаг за ворота во двор, что на улице Жданова,
В дом, где я прожил две тысячи дней.

Тот же базар у фонтана, табачный дымок,
Те же темы, беседы и те же порядки,
Тот же пьянящий дурман,
Приобщенности к тайнам искусства, которое выше времен.

Только вот стали короче прически у мальчиков,
Также исчезли на джинсах заплатки,
И вместо лапки куриной и надписи "Beatles-Forever!",
На стенах "Спартак - чемпион!".

Знаю, ничего не вернется,
Бьется, злое сердце в часах,
Только, иногда отзовется,
Солнцем, что-то вечное в нас.

Где вы теперь мои братья и сестры по школе?
Нас всех разметало по нашему краю.
Служат в конторах, участвуют в конкурсах,
Делают выставки, честно содержат семью.

Только вот я на гитаре играю,
Когда это кончится, право, на знаю.
И эту песню играя, вас всех вспоминаю
И сильно скучаю, и значит люблю.

Реже и реже я к вам попадаю,
Но я не страдаю от груза священного долга.
Дескать, ушел на эстраду, где выше зарплата,
Порвал с нашим братом, а значит не наш.

Нас всех обучили секрету созданья гармонии в мире,
И видимо, это надолго.
Ты загрунтуешь холсты, я настрою гитару
А кто-то уже заточил карандаш.

Знаю, ничего не вернется,
Бьется злое сердце в часах.
Только иногда отзовется,
Солнцем, что-то вечное в нас.

Отчего так жесток свет?

Отчего так жесток свет?
Ничего-то у нас нет,
Все, что было - силком отняли,
Что осталось - тайком пропили.

Нету бога у нас - раз,
Нету веры в слова - два.
Нету силы начать заново,
Нету воли бежать за море.

Всем целковый, а нам грош,
Всем по ложке, а нам нож,
Рассчитались, да вновь заняли,
Разбежались, да вновь замерли.

Никогда не порвут пут,
Поведут как солдат - в ряд
По дорожке нехоженой,
По тропинке не топтаной.

Я смысл этой жизни вижу в том

Я смысл этой жизни вижу в том,
Чтоб не жалея ни души, ни тела,
Идти вперед, любить и делать дело,
Себя не оставляя на потом.

Движенья постигая красоту,
Окольного пути не выбирая,
Наметив в самый край, пройти по краю,
Переступив заветную черту.

Не ждать конца, в часы уставив взгляд,
Тогда и на краю свободно дышишь.
И пули, что найдет тебя, ты не услышишь,
А остальные мимо пролетят.

В полночной темноте увидеть свет,
И выйти к свету, как выходят к цели.
Все виражи минуя на пределе
При этом веря, что предела нет.

Не презирать, не спорить, а простить
Всех тех, кто на тебя рукой махнули.
На каждого из нас у смерти есть по пуле,
Так стоит ли об этом говорить...

Не ждать конца, в часы уставив взгляд,
Тогда и на краю свободно дышишь.
И пули, что найдет тебя, ты не услышишь,
А остальные мимо пролетят.

Посвящение Александру Градскому

Сорок лет тому назад, а может быть и более:
До сих пор ведется спор, точных данных нет,-
Но былины нам гласят про то, как Божьей волею
Посреди уральских гор он увидел свет.

Вот один, к примеру, факт, из архивов поднятый:
Тридцать лет тому назад, обманув семью,
Он мотался, говорят, в Ливерпуль инкогнито
И учил битлов тайком петь про "I love you".

Двадцать лет назад тому. соблюдая этику,
И с утра, и в час ночной строго, не шутя,
Он учил нас мастерству в Клубе Энергетиков:
Он нам был отец родной, а мы ему - дитя.

Он успел и там и тут, он - кусок истории.
Дарованием своим покоряет свет.
За плечами институт, три консерватории,
Сорок дисков, сто картин и один балет.

Он в работе ночь и день, пот со лба не вытерев,
Он вполне развеял миф, мол, она не волк.
Он, конечно, главный член в Союзе композиторов-
Больше б членов там таких, больше был бы толк.

Он в вокальном мастерстве обошел Италию,
Хоть миланским тенорам равных в мире нет,
Так в Большом театре спел Звездочета арию,
Что Светланов сам сказал, мол, тушите свет.

Он на студии в сто крат выше Фила Спектора,
Спектор плачет всякий раз, слыша Сашин звук.
Он в своих рядах для нас воспитал директора
И отдал за просто так - вот что значит друг.

Он Россию просветил и к другому берегу
Свой тогда направил челн смело, ну а там,
Он, по слухам, покорил ихнюю Америку,
Жаль, у них все чаще он и все реже к нам.

Он не меньше, чем Сократ, в плане сочинительства,
Он за свой недолгий век победил стократ.
Только что не космонавт и не член правительства,
Не народный, не генсек и не депутат.

Воды нашей реки (Посвящение Булату Окуджаве)

Воды нашей реки,
То недвижимы, то бешено быстры,
И не в силах никто
Предсказать накануне их ход -
Словно звуки,
Из-под нервной руки пианиста,
Что играет без нот
И не знает двух нот наперед.

Клавиш черных и белых
Вековой разговор -
Наши белые дни
Переложены черным днями,
Но мелодия льется,
И никак не погаснет костер -
Значит мы не одни,
Значит кто-то невидимый с нами.

Ах, господа,
Ваши руки и помыслы чисты
В вечной битве
За право мужчин быть всегда наверху,
Но, стреляя друг в друга,
Я прошу не попасть в пианиста -
Их так мало осталось
На нашем мятежном веку.

Он всем вам нужен -
Он и сам это не понимает,
Соединяя
Ваши души в пассажи свои,
И, к тому же,
Кто еще вам сыграет
В день, когда вы закончите
Ваши бои.

Попеременно,
Вправо и влево толкая веслом,
Движемся мы
В старой лодке по воле теченья -
Вот и арена,
Где зло будет биться со злом,
И седой пианист
Потихоньку играет вступленье.

Пора в обратный путь

Когда уходят краски дня,
И все друзья далеки,
Пора в обратный путь.

Я снова вижу чистые воды,
Задумчивой реки,
Пора в обратный путь

В прозрачных струях, как во сне,
Колышется трава,
Пора в обратный путь.

И странная над той рекой,
Повисла тишина,
Пора в обратный путь

Ветви ив, спасите нас от боли и пыли,
Мы снова станем, какими мы были,
А какими мы были?

А над водой ожил туман,
Уходят краски дня,
Пора в обратный путь.

И я спускаю лодку,
И вода несет меня,
Пора в обратный путь.

Наверное, без нас

Карты вечно тасуются,
И в какой ни будь раз,
В мире все образуется,
Но, наверное, без нас.

Так случится, так сможется,
Что в назначенный час,
Все удачно разложится,
Но, наверное, без нас.

В этот день человечество,
Поголовно, как класс,
Отболеет, отлечится,
Но, наверное, без нас.

Отоврут, отпозорятся,
Наперед, прозапас,
Отвоюют, отссорятся,
Но, наверное, без нас.

Все грехи доадамовы,
Им простят и тот час,
Все закрутится заново,
Но, наверное, без нас.

Посвящение театру

С давних лет я любил не спектакль,
А скорей подготовку к спектаклю,
Я смотрел, как из волн возникало
Движенье единой реки,
Королей и принцесс наряжали в картон
И под бороды красили паклю,
Режиссер весь горел и от счастья и боли сжимал кулаки.

Даже самый бездарный актер
Для меня был предметом немого восторга,
Он творил чудеса , он играл
Чей-то сложный душевный конфликт.
Я с тех пор не привык их делить
На актеров второго и первого сорта.
Ведь они - это мы,
А разрыв между нами не так уж велик.

И порой я гляжу - мы актеры
Большого-большого театра,
Только вот режиссер
Отлучился куда-то на миг и пропал.
А способность играть обусловлена, в сущности
Личным талантом,
Но не скажет никто, что за пьеса,
И скоро ль наступит финал.

Знать хотя бы на миг сколько актов
И сколько меж ними антрактов.
И чем кончится все,
И какая к финалу прибудет мораль.
И чтоб кто-то сказал:
"Ваша роль исполняется так-то и так-то".
Но не скажет никто, а уставших актеров
Так искренно жаль.

Когда ее нет

Она любит больных
B бездомных собак
И не хочет терпеть людей -
Ей открыта ночь
И не нужен день.
Она любит уйти в закат,
Но всегда на страже рассвет,
Отчего же ты сам не свой,
Когда ее нет?

Она бродит по городу
Вслед за дождем,
То и дело меняя маршрут,
И ее не застать
Ни там, ни тут.
Она может сказать "До завтра!",
Но исчезнуть на несколько лет.
Отчего же ты сам не свой,
Когда ее нет?

Она сама по себе,
Она не хочет скрывать
Даже самых простых вещей,
Жаль, что ночь без неё
Стала ничьей,
Жаль, что голос её растаял,
Как дым, её сигарет.
Отчего же ты сам не свой,
Когда ее нет?

Музыканты уходят из мира

Музыканты уходят из мира,
Преждевременно, безвозвратно.
Музыканты уходят из мира
Видно, с миром что-то не ладно.

Наугад календарь листая,
Покидают нас друг за другом,
Души их сбиваются в стаи,
И летят, словно птицы к югу.

Ну а мы с выражением скорбным,
Их записываем в герои,
Привыкая к речам надгробным,
И к хождению печальным строем.

Мы дадим им салют из танков,
Поскорбим об ушедшем духе,
И попляшем на их останках,
Как бескрылые, злые мухи.

Музыканты уходят из мира,
Оставляя бездарям место,
Музыканты уходят из мира,
И причина лишь им известна.

Может быть, расплевавшись с болью,
Ставят точку почти насильно,
И выходят от нас на волю,
Словно зритель с плохого фильма.

То же Солнце на небе, вроде,
Та же осень и то же лето,
А они все равно уходят,
Это очень плохая примета.

Не плачь, мой друг, не плачь

Пусть горе и печаль,
Церковной свечкой тают,
Последнее "прости",
Последнее "прощай",
Не плачь, мой друг, не плачь -
Никто не умирает,
И не они, а мы
От них уходим в даль.

Пусть Бог нам положил
До времени разлуку,
Но если ты упал
И враг нанес клинок,
Они помогут встать
И остановят руку
Разящего врага,
И взгляд их будет строг.

А время промелькнет
Так суетно, так странно,
Последнее "прощай",
Последнее "прости",
Придет и наш черед,
Безмолвно, неустанно
Глядеть идущим вслед
И их хранить в пути.

Я рисую тебя.

Мы не можем сказать слово «нет»
Нам рассвет не в рассвет, нас почти уже нет
К нам заходят без стука
Вытрясаю карманы и души, а мы все молчим.

Мы забылись тяжелым безропотным сном
Нарисуй мне разлуку
На черных квадратах вагонных окон
Я прошу, нарисуй мне разлуку
Фонарями пустынных перронов, огнем семафоров
На пыльных картинах вагонных окон.

Ну а мы все сидим на перроне и ждем
Мы остались вдвоем,
За окном тот же день, что и прежде
Время стало, застыло ноябрьским льдом
Между правдой и ложью в пустом ожиданьи чудес.

Нарисуй мне надежду на рваной холстине небес
Я смертельно устал,
Нарисуй мне надежду акварелью заката
Чужой ледяной акварелью заката на рваной холстине небес.

Завтра вновь протрубит, прогрохочет
Построит затылок в затылок и станет вокруг непохожей,
А потом молчаливо уйдут по приказу,
Уже не надеясь, не веря, еще не любя,
Только я все рисую тебя.

Подправляя побитые осенью тусклые лица прохожих,
И на пыльных картинах выгонных окон,
И на рваной холстине небес,
Я рисую тебя.

Там, где светел день

Когда сойдет последний снег,
Когда вокруг все будто в первый раз,
Вернется в миг движенье рек
Кто вспомнит нас?

Там, где будет ночь без гроз
А за ней рассвет без слез
Там, где светел день.

Когда последний самолет
Пробьет кордоны туч
В урочный час
И боль пройдет
И все пройдет,
Кто вспомнит нас.

Братский вальсок

Пусть ветер крепчает, а нам - трын-трава,
Что зной, что январская вьюга.
По миру гуляет большая братва,
Постреливая друг в друга.

И все до балды - теснее ряды!
Считай, что еще мгновение,
И численность нашей российской братвы
Сравнится с мужским населеньем.

Кто козыри купит - победа в руках,
А кто не купил – пусть пасует.
Большая братва заседает в верхах,
Помельче братва - голосует.
Братва кирпичом постригает ботву
И чести своей не роняет.
Братва в милицейских погонах братву
От той же братвы охраняет.

Вот третий звонок, свет в зале погас -
Я снова стою в кулисах
Мне так не хватает штанов "Adidas"
И стрижки "В гостях у ЛИС'Са"

Но чую, что день приблизится мой,
Поднимем повыше планку -
Я выйду к народу, и всею страной
Мы хором грянем "Таганку"

Таганка, все ночи полные огня,
Таганка, за что сгубила ты меня,
Таганка, я твой бессменный арестант,
Погибли юность и талант в твоих стенах.

Поздравительная

Владимир Вольфович, примите поздравленье
Враги рыдают, а толпа ревет,
Я вам скажу, без всякого сомненья,
Вы выбрали достойный вас народ.

Ведь это мы, простые как березки
Склонились к вам в предвыборной борьбе
Мы так вам верим, товарищ Жириновский
Как может быть, не верили себе.

Но кстати, надо действовать скорее,
Пока не просвистел ваш звездный час
Вначале перевешаем евреев,
Всех до единого, оставим только вас.

А с населеньем разговор короткий
Мы их расположение вернем
Когда затопим их рублевой водкой,
И сверху Кашпировским полирнем.

С Прибалтикой вам не грозят заботы,
Вас там давно и с нетерпеньем ждут.
Один Невзоров с лейкой и блокнотом
Возьмет ее за несколько минут.

А что страна пока лежит в разрухе,
Так есть у нас кому спасать страну,
Россию обустроит Говорухин,
Мы ж с вами двинем прямо на луну.

И уж оттель грозить мы будем шведам, Америке, японцам и т.п.
Чем обеспечим полную победу
И лично вам,
И вашей ЛДП.

Возникает из недопетости...

Возникает из недопетости
На потребу растущим хлопотам
То, что мы называем зрелостью,
То, что мы называем опытом.

И друзья, оставаясь в наличестве,
Становились другими начисто -
Это мелких потерь количество
Переходит подспудно в качество.

От любви к туманной поэтике,
До любви к бытовой математике...
Если были мы теоретики,
То теперь, безусловно, практики.

Было дело, и я в это кинулся,
А только, видимо, стал староват:
Лишь вчера я любил Калининский
А теперь выбираю Арбат.

И надеждой себя не балуя,
Не кому не желая зла,
Удивляюсь на лодку старую,
Что так долго нас всех несла.

Ведь плывет она, тем не менее,
Как Земля, что все-таки вертится
Под всеобщее изумление:
И на чем она только держится?

И я хочу, чтоб на время забыли мы
Деловые, полезные навыки,
Наши руки освободили мы,
Чтоб попробовать взяться за руки.

И чтоб где бы мы только ни были,
Мы б умели, прикрывши двери,
Хоть на время забыть о прибыли,
Чтоб хоть раз сосчитать потери.

Марианна

Дважды в сутки на тридцать минут
Замирает страна у экрана,
Затихает пальба на фронтах,
Вырастают цветы на вершок.
Даже лайнер застыл в небесах -
Это к людям пришла Марианна,
Марианна с экрана глядит на страну,
И впервые в стране хорошо.

Марианна!
Ну до чего ты нежна Марианна!
Я готов и не есть, и не спать
Ради встречи с тобой.
Марианна!
Ты мне мать и жена, как не странно,
Я хочу, как богатый рыдать
Над твоей непростою судьбой.

Без тебя - я не я,
Без тебя мне и солнце - не солнце,
Я молюсь за Луиса Альберто,
Что бы был он богат, прозорлив и здоров,
Есть мечта у меня -
Показать Марианну японцам,
И японцы в момент позабудут тогда
Про наличие двух островов.

Марианна!
Ну до чего ты умна Марианна!
Я могу ровно сутки летать
После встречи с тобой
Марианна,
Королева чужого романа,
Я хочу как богатый рыдать
Над твоей непростою судьбой.

И вот, реву словно сон,
Лишь покажешь головку из сена ты,
Всем твоим конкурентам в единый момент
Я готов дать смертельный отпор
Лишь бы только дали закон,
Я ее бы избрал в президенты,
Потому что мы верим ей больше, чем всем,
Кто у власти стоял до сих пор.

Марианна!
Ну почему ты молчишь, Марианна!
Я продам даже родину-мать
Ради встречи с тобой.
Марианна!
Королева родного экрана,
Я хочу, как богатый, рыдать
Над твоей непростою судьбой.

Нам не сладок бисквит -
Мы горды от мякинного хлеба
Ни "Бурбон" ни "Клико",
Спирт "Рояль" разогреет нам кровь.
Вот поэтому мы
Жрем и жрем эту пресную репу,
И сильнее и круче амуров любых
Наша горькая злая любовь.
Марианна!

Хватит о дальнем береге

Хватит о дальнем береге,
Хватит про новый свет,
Нет никакой Америки,
Да и Европы нет.

Коль рождены на севере,
Здесь нам и доживать
Будем то, что посеяли
Сами и пожинать.

Будем среди людей своих
Близких искать людей
И хоронить друзей своих
И поднимать детей.

В кухнях в Москве и Питере
Вновь до зари говорить
Снова хаять правителей
Снова себя хвалить.

С кем там опять истерика?
Время держать ответ
Нет турецкого берега
И Африки тоже нет.

А нам, бедой не наученным
Все проводив корабли
Слушать голос измученной
Странно родной земли
Тихую песню измученной
Странно родной земли.

Перекресток

Если сто раз с утра все не так,
Если пришла пора сделать шаг,
Если ты одинок,
Значит настал твой срок
И ждет за углом перекресток семи дорог.

Там не найти людей, там нет машин,
Есть только семь путей, и ты один,
И как повернуть туда,
Где светит твоя звезда,
Ты выбираешь раз и навсегда.

Перекресток семи дорог -
Вот и я.
Перекресток семи дорог -
Жизнь моя.
Пусть загнал я судьбу свою,
Но в каком бы не шел строю -
Все мне кажется - я опять на тебе стою.

Сколько минуло лет, сколько дней.
Я обошел весь свет, проплыл сто морей.
И вроде все, как всегда,
Вот только одна беда -
Все мне кажется, я на нем свернул в никуда.

Перекресток семи дорог -
Вот и я.
Перекресток семи дорог -
Жизнь моя
Пусть загнал я судьбу свою,
Но в каком бы не пел краю -
Все мне кажется - я опять на тебе стою.

Я с детства склонен к перемене мест

Я с детства склонен к перемене мест:
Я путаю прощанье и прощенье,
Мне дорог в путешествии отъезд,
Всегда с трудом дается возвращенье -
В том нет моей вины.
Таков мой крест:
Всю жизнь менять свое расположенье,
Прощать.
Прощаться.
Снова быть в движенье.
Я с детства склонен к перемене мест.

И где-то, на последнем берегу
Я путь окончу - в этом нет сомненья.
И вряд ли я простить себе смогу,
Что больше невозможно возвращенье.
Но буду благодарен я судьбе
За то, что выбрал путь порою ранней,
И в том пути я верен был себе,
И в сердце жив костер воспоминаний.

Я с детства склонен к перемене мест.

Пусть я не разгадал чудес

Пусть я не разгадал чудес,
Только знаю наверняка ,
У нее в душе - темный лес,
У меня - лесная река.

В ночь, когда и надежды нет,
Я ломлюсь в ее бурелом
И бреду на призрачный свет,
Удивляясь, откуда он.

И не веря ни в рай, ни в ад,
В темной чаще ищу ответ,
Но всегда возвращаюсь назад,
Не дойдя до места, где свет.

А когда в голубом далеке
Солнца круг еще не высок,
Ты выходишь к моей реке
И ступаешь на мой песок.

Я смываю твои следы.
Я все ближе день ото дня.
Жаль, что ты боишься воды
И не можешь проплыть меня.

И когда под вечер закат
Разукрасит своды небес,
Ты подаришь последний взгляд
И уйдешь в свой сумрачный лес.

Видно дан мне удел такой,
Не считая ни дней ни лет,
Сквозь тебя проплывать рекой,
Удивляясь, откуда свет.

От меня к тебе

Если в городе твоем снег
Если меркнет за окном свет
Если время прервало бег
И надежды на апрель нет.

Если в комнате твоей ночь
Притаился по углам мрак
И нет сил прогнать его прочь
Позови, я расскажу - как...

Над облаками, поверх границ
Ветер прильнет к трубе
И понесет перелетных птиц
Вдаль от меня к тебе.

А над городом живет бог
Сорок тысяч лет - и все сам
И конечно, если б он мог,
Он бы нас с тобой отдал нам.

Но сойдет с лица его тень
И увидит он, что я прав
И подарит нам один день
В нарушенье всех своих прав.

Над облаками, поверх границ
Ветер прильнет к трубе
И понесет перелетных птиц
Вдаль, от меня к тебе.

Из х/ф «Московские каникулы»

На Неглинке

На Неглинке - поминки.
В рыхлый лед вдоль Неглинки
Я шаги забиваю -
Я тебя забываю.

Шаг,
чуть-чуть отрываюсь,
Шаг -
почти улыбаюсь.
Шаг -
монетка в копилку,
Шаг -
цветок на могилку.
Потому что чем дольше,
Тем труднее держаться.
Потому что так больше
Не должно продолжаться.

Я
себя задуваю -
Я
надеюсь на чудо.
Я
тебя забываю.
И
никак не забуду.

То слова, то картинки,
То непрошеный запах...
Вниз да вверх по Неглинке -
Точно пес на трех лапах.

Я возьму тебя с собой в небеса

Я возьму тебя с собой в небеса,
До небес лететь всего полчаса,
Пронесу по всем кругам, погрущу,
А потом тебя назад отпущу.

Ты сто лет, как не со мной, я привык,
Но, если хочешь побывать в той стране,
Очень важно, чтобы ты в этот миг
Просто вспомнила бы вдруг обо мне.

И в момент, когда поддатый медбрат
Зафиксирует летальный исход,
Мы с тобой полетим на закат,
А напротив станет виден восход.

Проплывая в тишине голубой,
Прочь отбросив якоря наших тел,
Мы должно быть посмеемся с тобой,
Что про это я тебе уже пел.

Чуть повыше облаков наливных
Только небо без краев и границ.
Там ты встретишь всех ушедших родных,
А еще людей с повадками птиц.

Посмотри в последний раз в вышину.
Видишь, солнце бьет последний прибой.
Вот и все, а дальше мне одному,
Я был счастлив повидаться с тобой.

Я возьму тебя с собой в небеса,
До небес лететь всего полчаса,
Пронесу по всем кругам, погрущу,
А потом тебя назад отпущу.

Бесплатно только птички поют

Она похожа на всех женщин,
Которых ты когда-то любил.
Она похожа на всех женщин,
Которых ты когда-то любил.
Она меняет свой рост, меняет цвет глаз,
Она именно то, что нужно здесь и сейчас.
Она похожа на всех женщин,
Которых ты когда-то любил.

Она знает в совершенстве
Дорогу под названьем "любовь".
Она знает в совершенстве
Телегу под названьем "любовь".
Она уверит тебя, что ты лучший на свете,
Она знает, что мужчины - это сущие дети,
И сведет тебя с ума,
Она знает эти несколько слов.

Она по миру пройдет
И на всех ее хватит,
В ее честь созидают, умирают и пьют.
А то, что ей иногда еще за это и платят -
Так бесплатно только птички поют.

У тебя было сто любимых,
Было сто несчастных любвей.
Всего каких-то сто любимых,
Каких-то сто несчастных любвей.
Всего каких-то сто раз ты про нее забывал,
Но она была спокойна, она знала, ты знал,
Что если рушится мир,
Ты прижмешься именно к ней.

Она по миру пройдет, и на всех ее хватит.
В ее честь созидают, умирают и пьют.
А то, что ей иногда еще за это и платят,
Так бесплатно только птички поют.
Она по миру пройдет, и на всех ее хватит.
В ее честь гремит новогодний салют,
А то, что ей иногда еще за это и платят -
Так бесплатно только птички поют.

Песня про надежду

В час, когда било вдоль, поперек
Било вслед и промеж
И тянуло ко дну,
И, казалось, спасения нет
Из друзей, козырей и богов
Я оставил Надежду,
И поверил в нее, и в дали замаячил рассвет
И когда жизнь виски мне
Сжимала тисками своими
И беда застилала глаза и немела рука
Из оставшихся сил я твердил,
Я шептал ее имя
И она отзывалась
Откуда-то издалека
Я ее не терял,
Даже смерть от меня отвернулась
Брел за ней, как в бреду,
Веря в сказку с счастливым концом
Я нагнал и окликнул ее
И она обернулась
Я увидел старуху
С чужим и недобрым лицом.

Из к/ф "Шизофрения"

Это новый день

Я песню спел свою
И умер быстро, как солдат в бою,
Меня на утро не нашли в строю
Я песен больше не пою.

И я совсем один и мне легко,
Что сам себе я господин
И все холсты моих заброшенных картин
Покрыты сетью паутин.
О, это новый день,
Он несет нам радость
И сомнений гонит тень
О, он нас зовет вперед
О, как хотел я знать,
Как хочу я знать, куда он нас зовет.

И снова на углу полно прохожих
Одинаковых на рожу,
До чего же все похожи, каждый день одно и то же
А за что же милый боже,
Сделал ты меня на них похожим?

И снова кто-то мне подарит
Свою выцветшую бледную печаль
Она меня состарит,
Но мне его совсем не жаль
Меня опять уносит в даль
И я расстроен как рояль.

Когда откричат крикуны

Когда откричат крикуны,
А бандиты положат друг друга,
А правительство свергнет себя
И некого станет винить
Я оставлю остатки страны
И уеду далеко отсюда
В тропические моря
Достойно и медленно жить
Там место для одного
Там путь к роднику короткий
Там нет никаких новостей
Туда не доставят газет
И нужно всего ничего:
Простая и легкая лодка
И маленький дом на горе
Чтоб видеть закат и рассвет
И в час, когда рухнет крыша
Над вашим домом безмозглым
Из черной пасти вселенной
Потянет вниз с холодком
Навряд ли я вас услышу,
Я верю рулю и веслам
И южный ласковый ветер
Играет моим челноком.

Из х/ф "Шизофрения"

И опять мне снится одно и то же

И опять мне снится одно и то же:
За моим окном мерно дышит море
И дрожит весь дом от его ударов
(На моем окне остаются брызги)
И стена воды переходит в небо
И вода холодна и дна не видно
И корабль уже здесь
И звучит команда
И ко мне в окно опускают сходни
И опять я кричу: "Погодите, постойте!"
Я еще не готов,
Дайте день на сборы
Дайте только день,
Без звонков телефона
Без дождя за окном
Без вчерашних истин,
Дайте только день!»,
Но нет, не слышат
Отдают концы,
Убирают сходни
И скрипит штурвал
И звучит команда
(На моем окне остаются брызги)
И на миг паруса закрывают небо
И вода бурлит и корабль отходит
Я стою у окна и глотаю слезы
Потому что больше его не будет
Остается слякоть московских улиц,
Как на дне реки фонарей осколки
А еще прохожих чужие лица,
И остывший чай и осенний вечер.

Памяти Бродского

Снег замел пороги и дороги,
Снег ложится и не надо слов,
А по телевизору "Итоги",
На экране - бравый Киселев.

Он привычный гость в любой квартире,
И хотите вы того иль нет,
Вам расскажут, что творится в мире,
И уж перво-наперво, в стране.

Что народ, уставший от обманов,
Демократам завтра скажет "нет"
И народу мил теперь Зюганов,
И его партийный комитет.

И что Ельцин посетил студентов,
Добиваясь только одного:
Чтобы, выбирая президента
Помнили студенты про него.

И что Явлинский лаялся с Гайдаром,
Явной беспринципностью греша,
И что сказал об этом в кулуарах
Жириновский – добрая душа.

И параграф, в обсужденьи коего,
Снова встал парламент на дыбы,
И рабочий путь Егора Строева,
Человека непростой судьбы.

И парад закончив идиотский
Складывая папки, не спеша,
На прощанье фраза:
Умер Бродский, сердце, похоронят в США.

Когда ее нет

Она любит больных
B бездомных собак
И не хочет терпеть людей -
Ей открыта ночь
И не нужен день.
Она любит уйти в закат,
Но всегда на страже рассвет,
Отчего же ты сам не свой,
Когда ее нет?

Она бродит по городу
Вслед за дождем,
То и дело меняя маршрут,
И ее не застать
Ни там, ни тут.
Она может сказать "До завтра!",
Но исчезнуть на несколько лет.
Отчего же ты сам не свой,
Когда ее нет?

Она сама по себе,
Она не хочет скрывать
Даже самых простых вещей,
Жаль, что ночь без неё
Стала ничьей,
Жаль, что голос её растаял,
Как дым, её сигарет.
Отчего же ты сам не свой,
Когда ее нет?

Меня очень не любят эстеты

Меня очень не любят эстеты
Мол, какой-то он стал не такой
Мол, судьбу бунтаря и поэта
Променял на колпак поварской.

За то, что я не подвержен зажимам
И с унисексом, увы, не дружу
И еще не воюю с режимом
И еще не курю анашу.

И что согласно традиции русской,
Помереть раньше срока не смог
И сорвался с тропиночки узкой,
По которой ползет русский рок.

Отвечаю им всем при народе:
Что за долгие годы и дни
Уж если я и мечтал о свободе,
То, в том числе, и от их болтовни.

И всегда, если мог, избавлялся
От того, что мешало ходьбе
И при этом собой оставался
И гулял только сам по себе.

И не спросясь у эстетов совета,
Сам решал, куда плыть кораблю.
Меня очень не любят эстеты - за это,
Я их тоже не очень люблю.

Монолог бруклинского таксиста

Салют, Андрюха, или я ошибся?
Ты к нам надолго или навсегда?
Что без гитары? Где остановился?
Возьмем Нighway, тут ехать ерунда.
Что там в столице, - все в последнем стиле?
На чем торчит, чем дышит, чем живет?
Там, говорят, такое замутили,
Что наш Лас-Вегас чисто отдохнет.
У наших тут, конечно, не хоромы,
Но так нормально, bedroom, газ и свет.
Алё, ты видел эти гастрономы?
Питание, что надо, счастья нет.
Прикинь, час ночи, весь Бродвей гуляет,
Здесь есть, чем до утра себя занять,
А утром на работу похиляют,
Я это просто не могу понять.
Ты здесь, как личность, никому не нужен
И каждый за себя несет ответ,
А отдыхать умеем мы не хуже,
Вот вкалывать, еще пока что нет.
Вот мой братан, здесь просидел два года,
Терпел, терпел и вытерпеть не смог,
Наклал на эти ихнии свободы,
Сложился и обратно в Таганрог.
Но я его за это не ругаю,
Да будь здоров и горе не беда,
Но у меня mentality другая,
Я не могу порхать туда-сюда.
Я здесь осел, мне эта заграница
Почти родная, только иногда
Раз в год под утро что-нибудь присниться,
Проснешся и не деться никуда.
Тогда берет тоска и на рассвете
Я ухожу бродить к Гудзон-реке.
Вот ты скажи, - кто будут наши дети,
И на каком учить их языке?

Подражание Вертинскому

Приснилось мне средь зимней вьюги,
В каком-то доме при огне
Собрались все мои подруги
И говорили обо мне.

Забыв про ревности остатки,
И про вчерашние бои,
Вслух обсуждали недостатки
И все достоинства мои.

Не говорили, просто пели.
То хор, то соло, то дуэт.
И сообща почти сумели
Составить полный мой портрет.

Там было все, и то и это,
Хватало тьмы, хватало света,
Палитры ночи, краски дня,
Тепло зимы и холод лета
Обогащали ткань портрета,
Там только не было меня.

Я лбом в стекло устал тереться,
Метель меня сбивала с ног.
Кричал, стучал, просил согреться,
Но достучаться к ним не смог.

Когда нам не светили перемены... (Посвящение Розенбауму - 2)

Когда нам не светили перемены,
Восьмидесятый год уныло шёл,
Я вдруг в такси услышал про Сэмена,
И про себя подумал: хорошо.

Потом на съёмках на какой-то лодке
Среди артистов он меня нашёл.
Мы за знакомство хлопнули по сотке,
И, видит Бог, нам стало хорошо.

Встречались на бегу, общались мало -
В том не было, увы, ничьей вины.
Меня, как и его, тогда мотало
С гитарой по колдобинам страны.

Приедешь в город - слышишь только эхо,
Афиши сняли и тайфун прошёл,
А Саша только день назад уехал.
Как отработал? - Очень хорошо.

Его не назовут звездой эстрады,
В журналах модных не его портрет,
Его не ставят в наши хит-парады -
И слава Богу, что его там нет.

Он сам собою, он другого теста,
Ему плевать на красочное шоу,
А в зале не найти пустого места -
И видит Бог, что это хорошо.

И летом, и зимою - по любой поре
Он едет к людям, словно врач по вызову.
И если нету Саши в телевизоре,
То это минус только телевизору.

А на Дону, на Волге и на Каме
Пьют казаки - и шлют привет ему.
Так подружить евреев с казаками
Ещё не удавалось никому.

Конечно, пятьдесят уже не двадцать:
Кто сдулся, ну а кто совсем ушёл.
А он ещё умеет улыбаться -
И видит Бог, что это хорошо.

Перекресток

Если сто раз с утра все не так,
Если пришла пора сделать шаг,
Если ты одинок,
Значит настал твой срок
И ждет за углом перекресток семи дорог.

Там не найти людей, там нет машин,
Есть только семь путей, и ты один,
И как повернуть туда,
Где светит твоя звезда,
Ты выбираешь раз и навсегда.

Перекресток семи дорог -
Вот и я.
Перекресток семи дорог -
Жизнь моя.
Пусть загнал я судьбу свою,
Но в каком бы не шел строю -
Все мне кажется - я опять на тебе стою.

Сколько минуло лет, сколько дней.
Я обошел весь свет, проплыл сто морей.
И вроде все, как всегда,
Вот только одна беда -
Все мне кажется, я на нем свернул в никуда.

Перекресток семи дорог -
Вот и я.
Перекресток семи дорог -
Жизнь моя
Пусть загнал я судьбу свою,
Но в каком бы не пел краю -
Все мне кажется - я опять на тебе стою.

Где его носит теперь

Я бродил по кромке ночи и дня,
Я спускался из рая в ад,
Я опять потерял покой.
Я хотел бы встретить себя самого,
Лет двадцать тому назад,
Чтобы понять, кто он такой
Чтоб понять почему его река
Никогда не имела дна.
Чтоб понять почему он не сбрасывал газ,
Даже если перед ним стена.
Чтоб понять, почему его всегда
Манила только закрытая дверь,
Я хотел бы знать, где его носит теперь.

То рассвет, то закат, то вперед, то назад,
И мы уже не считаем дней
Кто не успел, тот опоздал.
Кто-то стал богаче, а кто-то умней
Кто-то стал здоровей и сильней...
Вот только лучше никто не стал.
Но я точно помню - его река
Никогда не имела дна.
И я точно помню - он не сбрасывал газ
Даже если перед ним стена.
Но я прошел через сотню открытых дверей
А он ломился в закрытую дверь...
Я хотел бы знать, где его носит теперь.

Но я точно помню - его река
Никогда не имела дна.
И я точно помню - он не сбрасывал газ
Даже если перед ним стена.
Но я прошел через сотню открытых дверей
А он ломился в закрытую дверь...
Я хотел бы знать, где его носит теперь.
Я хотел бы знать, где его носит теперь.
Я хотел бы знать, где его носит теперь.
Я хотел бы знать, где его носит теперь.
Я хотел бы знать, где его носит теперь.

Мы будем вместе

Ему не надо ждать ее у подъезда под аркой,
А он не уходит и ждет.
Он носит ей то цветы, то подарки,
Она не берет.
Все слова были сказаны тысячу раз,
Куда уж ясней.
И только что-то на самом дне ее глаз говорит ему -
Он будет с ней!

Мы будем вместе,
Конечно,
Мы будем вместе.
Я знаю -
Мы будем вместе.
Мы в шлюпке с одного корабля.

Когда две реки с гор в долину сбегают,
Они сольются в одну.
Пусть они до поры друг о друге не знают,
Но все равно сольются в одну.
И ты можешь двигаться влево и вправо,
Мне все равно.
Поверь, все что завтра случается с нами -
Предрешено!

И мы будем вместе,
Конечно,
Мы будем вместе.
Я знаю -
Мы будем вместе.
Мы в шлюпке с одного корабля.

Мы будем вместе,
Конечно,
Мы будем вместе.
Я знаю -
Мы будем вместе.
Мы в шлюпке с одного корабля.

Отпусти меня

Дорогая, отпусти меня,
Моя родная, отпусти меня,
Не читай мне мораль и не зови труды,
Не пои своим пивом - в нем много воды,
Дорогая, отпусти меня.

Ты обнимаешь, да так, что невозможно дышать,
Ты обнимаешь, а я опять хочу убежать,
Ты зовешь меня в строй и хочешь видеть героем,
Жаль, что я никогда не умел ходить строем
Дорогая, отпусти меня!

Не будем дуться,
А лучше выпьем посошок и на ход.
Я даю тебе слово - полюблю тебя снова.
Когда отчалит мой белый пароход.

Дорогая, отпусти меня,
Моя родная, лучше отпусти меня,
Я люблю твои большие и сильные руки,
Но поверь, нам обоим будет лучше в разлуке -
Дорогая, лучше отпусти меня!

Не будем дуться, а лучше выпьем посошок и на ход
Я даю тебе слово - полюблю тебя снова
Когда отчалит мой белый пароход
Дорогая, отпусти меня
Моя родная, отпусти меня
Я люблю твои большие и сильные руки
Но поверь нам обоим будет лучше в разлуке
Дорогая, лучше отпусти меня!
Моя родная, отпусти меня
Дорогая, ты слышишь, отпусти меня.

По назначенью

Вы проходите мимо, я смотрю вам вслед
Вы проходите мимо своих же побед
И не глядя на небо, никого не любя
Вы проходите мимо самих себя
А я на месте стою, я просто стою.
Я стою и пою на самом краю
И вам не надо меня с собой звать -
Я в результате могу и послать

А вы проходите мимо, в этом ваша беда,
Что вы проходите мимо и совсем не туда
И вам талон на проход как счастливый билет
А я счастлив от того, что у меня его нет
И вы считаете деньги, считая шаги,
Вы считаете сдачу и чужие долги.
Вы считаете все, что не можете взять
Вы считаете, что очень важно считать.
А я на месте стою, я просто стою.
Я стою и пою, и я на самом краю
И вам не стоит меня с собой звать,
Я в результате могу и послать
По назначенью, по назначенью
По назначенью, по назначенью

А я на месте стою, я просто стою.
Я стою и пою на самом краю
И вам не стоит меня с собой звать,
Я в результате могу и послать
По назначенью, по назначенью
По назначенью, по назначенью
По назначенью, по назначенью
По назначенью, по назначенью.

Начало

Я все на свете не могу,
Уж не судите строго,
И мы сидим на берегу,
И как река дорога.

Я до конца дойти не смог,
Но помнить не мешало,
У самой главной из дорог,
Всегда свое начало.

А вдоль нее бежит река,
Легко с равниной споря,
В конце она, наверняка,
Свое находит море.

И подарив себе до дна,
Счастливым и усталым,
Вдруг вспомнит гору,
Где она взяла свое начало.

А мы, то с горки, то подъем,
И что когда, не ясно,
И от того всю жизнь бегом,
И иногда напрасно.

И ты опять сменил причал,
Но как бы не качало,
Ты должен помнить тех,
Кто дал тебе твое начало.

У нас опять с утра пурга,
Поземкой заметает,
И весь февраль идут снега,
И климат холодает.

Но ты увидишь день и час,
Когда весна настала,
И жизнь опять, в который раз,
Возьмет свое начало.

И ты увидишь день и час,
Когда весна настала,
И жизнь опять, в который раз,
Возьмет свое начало.

Через стекло

Никто не верит в то, что его убьют,
Особенно если время его истекло.
Я долго сидел и думал
Куда нас теперь пошлют,
Послали смотреть через стекло.

Там кто-то должен быть в центре,
А как же без них?
Как бы страдая, как бы живя и любя.
Потом расположен ты.
И ты смотришь сквозь стекло на них
А все остальные при этом глядят на тебя

И самое главное ты упустил,
Зато прекрасно видны детали,
Ясно видны детали через стекло.
Конец света, поверь мне, уже наступил,
И он совсем не такой, как мы ждали.
И мы продолжаем двигаться в такт,
Будто ничего и не произошло.

А страсти кипят, его уже не уберечь,
Щас будет интим,
Ой, что она сделает с ним...
Наблюдения за наблюдающим -
Весьма пикантная вещь.

И даже приятно, что ты в стране не один.
И кажется ты на пороге мечты
И осталось совсем немного,
Еще один шаг и вот оно - волшебство.
И стоит попасть в этот ящик,
Тебя завтра признают богом,
Или на худой конец божеством.

И самое главное ты упустил,
Зато прекрасно видны детали,
Ясно видны детали через стекло.
Конец света, поверь мне, уже наступил,
И он совсем не такой, как мы ждали.
И мы продолжаем трахатьcя в такт,
Будто ничего и не произошло.

И все обман, и ждешь как обмана весну,
Где правда становится правдой и наоборот
И лед толи движется, толи тает,
И дети играют в игру,
Где как бы в башню как бы попал самолет.

И самое главное ты упустил,
Зато прекрасно видны детали,
Ясно видны детали через стекло.
Конец света, поверь мне, уже наступил,
И он совсем не такой, как мы ждали.
И мы продолжаем двигаться в такт,
Будто ничего и не произошло.

Тем, кто ушел

Тем, кто ушел - уже хорошо,
Сто лет как высохли слезы,
А тем, кто остался,
Давно на все наплевать.

Мы сами слепили из нашего Бога
Что-то типа Деда Мороза,
Который за деньги
Приносит потанцевать.

Ты помнишь еще вчера была такая игра -
Стоять чуть-чуть вне закона,
Бодаться с совком в тупой черно-белой стране?
Любая гитара в красном углу светилась,
Словно икона,
А стала лопатой для гребли в зеленой волне.

Скажи мне, Майк, куда ушли те времена?
Да не просто скажи, а покажи рукой.
И если время это река, то куда утекла она?
И где это море, вскормленное рекой?

А Элвис - вымышленный герой,
А битлов почти не осталось,
Да и то - линялыми фотками на стене.
Свобода накрыла нас с головой,
И нам казалось, что все состоялось,
Но мы проиграли в этой войне.

Кабак назвали эстрадой,
А блатняк окрестили "шансоном",
Фанера в зубах весьма повышает удой.

Джанис Джоплин однажды сказала мне,
Что не хотела бы стать Мадонной,
Она знала все, и предпочла умереть молодой.

Скажи, куда ушли те времена?
Да не просто скажи, а покажи рукой.
И если время это река, то куда утекла она?
И где это море, вскормленное рекой?

Так что не плачь, братан, улыбнись в экран,
Нам ли грустить о разлуке?
Софиты горят, и будет оплачен счет.
И ты по привычке складываешь слова
И подбираешь звуки,
Стараясь забыть,
Что, кроме звуков и слов,
Там было что-то еще.

Наливай

Наливай, нет причин для грусти,
нам еще не назначен срок,
И еще не умолкли гусли,
И пока не нажат курок.

И еще какие-то люди,
Вспоминают, поют и ждут.
Я один, словно хрен на блюде,
Все промчалось как пять минут.

Сколько раз за спиной шептали,
Называли нехорошо,
Сколько раз в лицо посылали,
Сколько раз я туда не шел.

И ни с кем не в любви, не в ссоре,
И уже не держа весла,
Я почти потерялся в море
Умноженья добра и зла.

Я носился как лошадь в мыле,
В суете, словно в пустоте,
Я любил и меня любили,
К сожаленью, совсем не те.

Но и те и другие дамы
Одинаково хороши
Без зазренья били ногами
По тамтаму моей души.

Наливай, что еще осталось,
Запах листьев, осенний цвет.
И как дохлый хорек усталость,
И надежда, которой нет.

Этот мир не так уж чудесен,
Не щадит никого из нас,
И прошу вас, не надо песен,
Если можно, поставьте джаз.

Песенка про счастье

Когда порой зелёною,
Влюблённый был в Алёну я,
То даже часа без неё я выдержать не мог,
Как в воду был опущенный,
А будучи допущенным,
Носил за ней в песочницу,
Ведёрко и совок.

Когда ходили в ясли мы,
Мы с нею были счастливы,
И, чтобы память сохранить о той золотой поре,
Мы закопали фантики,
В коробочке под стёклышком,
Под старой - старой вишнею,
В Алёнином дворе.

Потом мы стали взрослыми,
Во всю махали вёслами,
И каждый думал -
Он один на истинном пути,
Сходились - расходилися,
Женились - разводилися,
И всё, казалось, сбудется,
и счастье впереди,
Мы приняли участие в игре по ловле счастия.

Жаль, не дошли до финиша,
В весёлой злой игре,
А счастье - это фантики,
В коробочке под стёклышком,
Сто лет назад зарытые под вишней во дворе,
Потом мы стали старыми,
Солидными, усталыми,
В гостях уже всё хуже нам, а дома - хорошо
Забыв о днях загубленных,
Нашли себе возлюбленных,
А я вот как ни пыжился, да так и не нашёл

Был связан дружбой близкою,
С моделью и с артисткою,
Но вспоминал как правило под утро на заре,
Что счастье - это фантики ,
В коробочке под стёклышком.

Сто лет назад зарытые,
Зарытые-забытые под вишней во дворе.

Нашим лодкам

Нашим лодкам не встретиться
Видно, никак.
Унесло за большие дела, за беду.
Я с почтовыми рыбами шлю тебе знак,
Что по0прежнему жив и пока еще жду.

Я, как прежде, в пути между "здесь" и "нигде",
Я срываю цветы среди россыпи льда,
Я рисую гусиным пером по воде,
И движенья пера долго помнит вода.

Я уже не прошусь ни к кому на постой,
Я смотрю на закат и плыву на Восток,
И порой старый Эльм, полоумный святой,
Зажигает на мачте моей огонек.

Море любви

Я с детства пил лишь то, что любил,
А вовсе не то, что полезней,
Я просто не знаю как я уцелел,
Из всех расставленных в мире сетей
Я боялся любви и болезней,
Поэтому, видимо, часто болел.

И всякий раз со стрелой между глаз,
Когда уже все было ясно,
Я весла бросал и меня уносило рекой.
И я напрасно себя уверял,
Что эта болезнь прекрасна,
Забыв о том, если ты больной,
Кому ты нужен такой?

Ветер любви ласкает нас,
А сети любви пленяют нас,
И каждый раз как в первый раз,
Так заведено.
И грезы любви смущают нас,
А слезы любви иссушают нас,
А море любви качает нас,
И мы с песней уходим на дно!

И я горевал, но не помирал,
Не резал вены в сортире,
И если тонул, то сам умел выплывать,
Вот только от каждой убитой любви
В душе остаются дыры.

И прав был старик Дон Хуан,
И их уже не залатать,
Но жизни река, наверняка,
Течет по единым законам.

И то, что убавилось там, прибавится тут,
Зато я без страха теперь
Летаю над любым полигоном,
И твердо знаю, что даже случайно,
Они меня не собьют.

Ветер любви ласкает нас,
А сети любви пленяют нас,
И каждый раз как в первый раз,
Так заведено.
И грезы любви смущают нас,
А слезы любви иссушают нас,
А море любви качает нас,
И мы с песней уходим на дно!

Вот и все

Вот и все, замыкается круг,
Корабли возвращаются в порт,
Уходя не грусти,
Никого не буди,
Докури посошок
И вперед.

Вот и все,
Моют пол, тушат свет,
Не всегда
Все как хочется нам,
Каждый спел, то что спел,
Получил, что хотел.

А теперь всем пора по домам
Небо на Востоке светлей,
Море - бесконечная гладь.

Никогда я не верил в то,
Что Господь создал этот мир для людей,
Потому что без них он настолько хорош,
Что не передать.

Вот и все,
Скоро будет рассвет,
Мы пройдем по песку вдоль воды,
Может быть, кто-нибудь,
Через тысячу лет
Разглядит на песке эти следы.

Музыкант (Б. Окуджава)

Музыкант в лесу под деревом
Наигрывает вальс.
Он наигрывает вальс
То ласково, то страстно.
Что касается меня,
То я опять гляжу на Вас,
Вы глядите на него,
А он глядит в пространство.

Целый век играет музыка,
Затянулся наш пикник
Тот пикник, где пьют и любят,
Плачут и бросают.
Музыкант приник губами к флейте.
Я бы к Вам приник.
Но Вы, наверно, тот родник,
Kоторый не спасает.

А музыкант играет вальс,
И он не видит ничего.
Он стоит к стволу березовому
Прислонясь плечами.
И березовые ветки
Вместо пальцев у него.
И глаза его березовые,
Строгие и печальные.

Третий век играет музыка,
Затянулся наш роман,
Он затянулся в узелок,
Горит он, не сгорает.
Ну давайте успокоимся,
Разойдемся по домам,
Но Вы глядите на него,
А музыкант играет.

Пустым обещаньям...

Пустым обещаниям и сказкам не верьте,
И Спас не спасёт от сумы да тюрьмы,
Но Жизни на свете чуть больше, чем смерти,
И Света на свете, чуть больше, чем тьмы.

И пусть испытания сулит нам дорога,
Пусть новым прогнозом пугают умы,
Но дьявола всё-таки меньше, чем Бога,
И Света на свете, чуть больше, чем тьмы.

Пусть спорят Закат и Рассвет в Поднебесье,
Пусть старые догмы затёрты до дыр,
Меж чёрным и белым всё ж нет равновесья,
И это приводит в движенье мир.

Пусть зло проползло из столетья в столетье,
И небо опять закрывают дымы,
Но Жизни на свете чуть больше, чем смерти,
И Света на свете, чуть больше, чем тьмы.

В тот день, когда окончится дорога...

В тот день, когда закончится дорога,
Земля сотрет с лица золу и кровь,
И станет чистой для любви и Бога,
Поскольку Бог и есть любовь.
И всем, кому в пути пришлось расстаться
Забудут боль разлук, оставят страх
И их сердца навек соединятся
На небесах.

Тридцать лет тому назад

Они встречаются раз в году
Там, где их не знает никто
Он целует ее, она говорит "Привет"
Они садятся за столик в углу,
Он молча глядит на нее,
Она молчит, улыбаясь ему в ответ.

Они садятся за стоик в углу,
Он молча глядит на нее,
И кружится мир, и время летит назад,
И он не видит, что это время почти убило ее,
И ей уже не сорок и не шестьдесят.

А музыка пела, а песня летела, били басы под дых,
Кому, скажите, какое дело до пары седых гнедых?
Огни заказали из скучного рая в грешный веселый ад
Куда они мчали, не чуя края, лет тридцать тому назад?

И так они говорят без слов, пока не наступит ночь.
Она улыбнется, он тихо скажет "Привет".
И выйдут за дверь и в разные стороны
Молча двинутся прочь
И вот уже как будто были и нет.

Из-за угла

Весна напала на город
И город выбросил белый флаг,
Дороги стали сухими, как порох,
Коты горланили на углах,
Студенты пили на улицах пиво
Забросив дела.
Она убила его красиво
Из-за угла.

Она так мило оборонила
Что с этого мига дорожки врозь,
Он не моргнул, когда пуля пробила
Бедное сердце его насквозь.
У стойки бара зевали халдеи,
Сюсюкала Лель,
Был будний день, начало недели,
Обычный апрель.

Рвитесь, струны души моей
Он всю жизнь пробродил за ней,
Он в любом закутке земном
Как дурак, искал ее дом.
Словно фотку любимой в бой
Всю ее он носил с собой,
В каждой видел ее одну,
Шел ко дну.

Она иcчезала из вида,
Он был женат тридцать восемь раз
Ни зла в душе, ни обиды,
Ни слова вслед, ни слезы из глаз.
Он прожил жизнь за каменной дверцей
То с кем-то, то врозь,
Нося в себе пробитое сердце
С дырою насквозь.

Рвитесь, струны души моей
Он всю жизнь пробродил за ней,
Он в любом закутке земном
Как дурак, искал ее дом.
Словно фотку любимой в бой
Всю ее он носил с собой,
В каждой видел ее одну,
Шел ко дну.

Все мы живы до тех пор, пока
Живы те, кто нас любит, кто помнит нас с вами.
Над Москвой круглый год облака,
И не видит нас Боженька за облаками.

Вдалеке от высоких холмов

Я живу не на самом высоком холме
Вдалеке от высоких холмов
Может быть там теплей и не так небеса далеки.
А мой холм невысок даже встав на мысок
Не дотянешься до облаков,
Но, зато с вершины рукой подать до реки.

Лето время гостей и невинных страстей,
Я гулял по холмам, где хотел,
И гостил на вершинах, и неба касался рукой.
Там, где я побывал, что ни день карнавал,
Что ни ночь то салют, то расстрел,
Там оркестры гремят и шампанское льется рекой.

Там уходят печали прочь,
Там и я танцевал всю ночь
Но под утро всегда
По знакомой реке
Возвращался на холм
Что стоит вдалеке
От высоких-высоких холмов.

Было не с нами

Было не с нами, будет со всеми
Осенью с неба падает время
Медленно, не спеша,
Тихо листвой шурша.

Стылое небо ниже и ближе,
Ангелы мерзнут на мокрых крышах,
Жмутся у труб, где тепло,
Их не поднять на крыло
До весны...
Где ты теперь, я не слышу.

Небо смотрит на мир без любви,
Осень у нас в крови
Мы все тише.
Тонким лучом, редким дождем
Расскажи, что с нами будет потом,
Что с нами будет потом.

Будет со всеми, было не с нами
Осень роняет желтое знамя,
Медленно не спеша
Бледные лица, остановиться,
Их не спасти, можно только молиться,
То ли на стрелах бег,
То ли на белый свет, до весны.
Где ты теперь, я не слышу.

Небо смотрит на мир без любви,
Осень у нас в крови
Мы все тише.
Тонким лучом, редким дождем
Расскажи, что с нами будет потом,
Что с нами будет потом?
Я не слышу...

Новая опера

Они встречались по вечерам в кафе
"Атара". Чмок! И шли в синема
Как вчера все
Еще он носил галифе
Так вчера, что сойти с ума.

Он был умней своего народа
Она вообще не читала книг
Очки эта курвова их порода
Они вам конечно наденут фиг.

Никакая она была не полячка
Чуть не румынка. А насчет
Что ихи маманя была скрипачка
Вы мне рассказывайте еще.

Он повесил английского офицера.
Бежал. Она вышла за "Глюк и Ко."
У нее было два или три адюльтера
Один из них громкий и широко.

Он вернулся. Он не находил себе места.
Мы пару раз зашли в синема.
У меня шел бюст, я была невеста
Чья не помню сама.

У папы был бизнес в полуподвале
Закройщик их и нашел.
А был и сыночек Глюк Зеевом звали
Зеев на кладбище не пришел.

Вдвоем съели яд та еще картинка.
Мальчик, пора тебе вот и стреляй.
В ателье, кстати, был патефон и пластинка
Ария Баттерфляй.

Здесь уже не ездят и на автомобиле
А был трамвай и казино
Потому что мы с боженькой все забыли
Поэтому все равно.

Подняться к себе, снять китель парадный,
Перстень Налей коньяку, валяй!
Мадам Баттерфляй, значит? Ну и ладно.
Мадам, значит, Баттерфляй.

Нам, пожалуй, пора

Нам, пожалуй пора
Мы, пожалуй, пойдем
Слишком много новых людей за столом,
Все они говорят о другом,
И хозяйка снимает с плеера джаз,
Она смотрит на них,
Как когда-то смотрела на нас.
Наши книги никто не раскроет без нас.
Новый шум, новый гам,
Новый флер, новый дым
Пусть снимают кино,
Пусть танцуют под то, что так нравится им
Наше дело - красиво уйти,
Нашим танцам нет места
Ни здесь ни в бездонной сети.
Жизнь всего лишь игра,
Мы, пожалуй, пойдем,
Нам, похоже, пора.
Только море не помнит волн,
Только ветер не ждет похвал,
Только не знает слез.

Моя любовь (Музыка и слова В. Ткаченко и М. Кучеренко)

Моя любовь,
Кто нас видел в этом городе вдвоем?
Темная жизнь
Сядем в вагоны и уснем.
Моя любовь
Дни бегут, но им тебя не обогнать
Тихая жизнь
Не оправдаться, не соврать.
Любовь – это спешка, любовь – это кошка,
Икона её мироточит немножко,
Любовь – это то, что скрывает обложка.
Жизнь – это суп, а любовь – это ложка.
Любовь – это зыбко, любовь – это робко,
Любовь – это то, что осталось за скобкой.
Ни лука, ни стрел. "калаши" и "Береты" -
Ты где Купидон? Ты ответишь за это.
И что эти пули летают так быстро?
Любовь не театр, да и мы не артисты,
Лежим без одежды, одежда в музее,
И люди там ходят и тупо глазеют.
И око за око, и рифма за рифму,
Вплавь от гитарных к коралловым рифам.
Не будем страдать мы и плакать не будем
А все потому, что мы – взрослые люди.
Моя любовь,
Кто отыщет наши бренные тела?
Легкая жизнь,
Соединила, развела.
Моя любовь,
Бедный демон кувыркается в груди.
Долгая жизнь,
Все, что случится – впереди.

Птички и мошки

Я сижу на краю бытия
Я звукам внимаю,
Не понимаю
Что здесь делаю я
И летят над моей головой
Ой, птички и мошки
Тонкие ножки
И мой смущают покой
Было дело и я поехал в небесах вместе с ними
Зазываю звеня крылами своими
Так-то и так-то были возможны контакты
На тучных полях бытия.
А сегодня расклад не тот
Вот, годы умчались
Мошки остались
А птички отправились в дальний полет
И вот я сижу к небосводу спиной
Злой, считаю недели
Птички давно улетели
И только редкие мошки жужжат надо мной.

Ангел #2

С кем теперь ты, ангел мой,
При каких дела?
Помнишь, я мечтал с тобой
О тугих крылах?
Сколько зим и сколько лет прошло
Сосчитай, ответь
Вот и крылья есть, а некуда лететь.

С кем сегодня, ангел мой,
Ты завел роман?
Мы мечтали плыть с тобой
Через океан,
Сколько лет и зим за годом год
Строил я фрегат
Жаль, вокруг сплошные берега.

Если ты живой и ты не пьян
Запиши меня в свой бизнес-план
Я готов, я буду ждать, ты дай мне знать,
Забери туда, где свет,
Полетим в края, которых нет
Мне уже не встать, но я могу летать.

Было дело, ангел мой
Ты спасал меня
Было нам тепло с тобой
Даже без огня.
Сколько лет и сколько зим прошло
Сосчитай, ответь,
Есть огонь, но некого согреть.

Разговор на фоне бесконечной ночи

Я смертельно устал, я от стаи отстал,
Я продрог и идти невмочь,
А куда идти, никто нигде и не ждет.
Я не верю, что где-то горит рассвет
И что кончится эта ночь
Рассветет, дружок, рассветет.

Здесь за веком век только мрак и снег,
Только волком воет метель,
И крупа в лицо, да так, что слезы из глаз.
Неужели однажды настанет день,
И сюда доберется свет?
Все в свой час, сынок, все в свой час.

Были дни мы стояли спина к спине
Когда не было сил идти
Было друга плечо верней своего плеча.
Нас учили прощать. расскажи, как простить
Тех, кто предал тебя в пути?
Не прощай, сынок, не прощай.

Мир исполнен следами от сада Эдема
До самого судного дня
И творца и злодея узнаешь по следу его.
Я любил и страдал, все что было раздал
Что останется после меня?
Ничего, дружок, ничего.

В.П. Аксенову

Вот шхуна покидает...

Вот шхуна покидает
Родной английский порт
Красотка молодая
Поднимется на борт
Она проходит мимо
Матросов в тишине
И ждет ее любимый
В далекой стороне.

Давно не видно порта
Вода куда ни глянь
Она стоит у борта
Красивая как лань
Душа ее взлетает
К невидимой земле
Она еще не знает
Что бунт на корабле.

Его поднял испанец
Сбежавший арестант
Изысканный мерзавец
Бесстрашный дуэлянт
Когда он ей предложит
Его подругой стать
Она, увы, не сможет
Испанцу отказать.

А волны берег били
Играя и звеня
Ее похоронили
Подруги и родня
Пройдет любое горе
Глядишь и заживет
Лишь он все ходит к морю
И все чего-то ждет.

Он на скалу восходит
Крутую как стена
И с моря глаз не сводит
С утра и до темна
Любовь его не тает
Назло седым годам
А шхуна все летает
По голубым волнам.

Штандер

Кем бы ты ни был
Перед небом ты мальчик
Так что вот тебе стенка
А вот тебе мячик
И что бы ты ни делал
Убавь самооценку
Ты просто кидаешь
Мячик об стенку
И долгое время
Согласно науке
Мячик возвращается
В одни и те же руки
Но только однажды
Ты вдруг обернулся
Забылся отвлекся
А мячик не вернулся
Штандер.

Биг бэнд

Биг бэнд, свинг без слов
Двадцать пять на всё готовых орлов
Пожар в чёрной ночи
Города Сочи.

Биг бэнд шепчет нам
Что рядом с правдою гуляет обман
Что мир похож на курортный роман
И столь же непрочен.

И вот затихают за столом голоса
И вот уже дамы опускают глаза
Вот-вот в полет,
Еще немного.

Биг бэнд - злая медь,
Хочу лететь с тобой и там умереть
Но перед тем хоть раз на мир посмотреть
Глазами бога.

И вот затихают за столом голоса
Курортные дамы опускают глаза
Вот-вот в полет,
Еще немного.

Биг бэнд - злая медь,
Хочу лететь с тобой и там умереть
Но перед тем хоть раз
На мир посмотреть.

Наш маленький театр

Ты смотришь в небеса -
Холщовый портал.
Он - ночью черный, днем - голубой
Всё в этом - наша жизнь,
Наш маленький театр,
Где мы однажды были с тобой.

Любой монолог я знаю назубок,
И сколько сцен нам отведено.
И только лишь в одной
Мы были с тобой,
И мы ее сыграли давно.
Я был бы рад
Вернуться назад,
Переписать сюжет и канву.
Я б расставания стёр,
Но я - не режиссер,
Не мне давать советы ему.

И глядя в тёмный зал,
Торопим финал,
Страдая, изменяя, любя.
Окончится спектакль,
Все выйдут на поклон,
И я опять увижу тебя.

Такие дела, ангел мой

Когда над Москвой весна на дыбы
Утерян покой, он слышит звуки трубы
Он бросит станок, он вывесит флаг,
Отпустит охрану, пойдет просто так.
И крылья весны поднимут его,
Он страстно влюблен, пока не ясно в кого
Но он не придет сегодня домой
Такие дела, Ангел мой

И в море огней и сказочных дам
Он словно фрегат, легко скользит по волнам,
И ванты поют и пушки горят,
И в каждой томится забитый заряд.
Здесь где-то расчет, а где-то кураж,
Смотрите, как он заходит на абордаж
И вот к борту борт над пенной волной
Такие дела, Ангел мой

Когда расцвело и в небе дыра
И чувство ушло и возвращаться пора
Он выпьет вина он вывесит флаг
«До скорого, заяц, все было ништяк!»
Он прыгнул в метро он сел в «Мерседес»
Пустился пешком и на дерево влез
Во всем остальном он как бы с тобой
Такие дела, Ангел мой.

Путь (Памяти Джона Леннона)

Скажи, мой друг, зачем мы так беспечны?
В потоке дней и суматохе дел.
Не помним мы, что век не будет вечным
И всем путям положен свой предел.

Не верю в чудеса, и это было б странным,
Всю жизнь летать, Однажды воспарив.
И все-таки, всегда прощаемся нежданно,
О самом главном не договорив.

Мы не сбавляем шаг и не считаем дней,
Средь бурь и передряг становимся сильней,
Но, слышишь, бьют часы,
В тот самый миг, когда, наверняка,
Никто не ждет последнего звонка.

Но нет конца пути, и так светла дорога,
Где день родится вновь и будут песни петь,
И тот, кто шел за мной - пусть поспешит немного,
Успев все то, чего мне не успеть.

Этот вечный блюз

Пойдем на тот конец,
Где балом правит вечер,
В этот адский рай,
Где жизнь через край, до утра.
В отель Разбитых Сердец
В кафе Нежданной Встречи,
По Бульвару Роз,
Пора, мой друг, пора.
Пока мы здесь, мы живем,
Пока не все забыто,
Давай с тобою вдвоем
Возьмем по двести
За все, что было.
Вот бар Разбитой Мечты
И Песни Неспетой,
Вот звучит отсчет
И выходит вперед трубач.
Он одинок, как и ты,
И он поет об этом,
Этот вечный блюз,
Налей, мой друг, и не плачь.

Отпусти меня

Дорогая, отпусти меня,
Моя родная, отпусти меня,
Не читай мне мораль и не зови труды,
Не пои своим пивом - в нем много воды,
Дорогая, отпусти меня.

Ты обнимаешь, да так, что невозможно дышать,
Ты обнимаешь, а я опять хочу убежать,
Ты зовешь меня в строй и хочешь видеть героем,
Жаль, что я никогда не умел ходить строем
Дорогая, отпусти меня!

Не будем дуться,
А лучше выпьем посошок и на ход.
Я даю тебе слово - полюблю тебя снова.
Когда отчалит мой белый пароход.

Дорогая, отпусти меня,
Моя родная, лучше отпусти меня,
Я люблю твои большие и сильные руки,
Но поверь, нам обоим будет лучше в разлуке -
Дорогая, лучше отпусти меня!

Не будем дуться, а лучше выпьем посошок и на ход
Я даю тебе слово - полюблю тебя снова
Когда отчалит мой белый пароход
Дорогая, отпусти меня
Моя родная, отпусти меня
Я люблю твои большие и сильные руки
Но поверь нам обоим будет лучше в разлуке
Дорогая, лучше отпусти меня!
Моя родная, отпусти меня
Дорогая, ты слышишь, отпусти меня.

Не дай мне упасть

Будь рядом со мной,
Не дай мне упасть.
Дорога темна и тревожна
И ночь опустилась в поля.
И звуки застыли
И спит и не дышит земля.

Будь рядом со мной
Не дай мне упасть.
Окликни меня
И я обернусь,
Поверь мне, никто не заметит,
Что нас больше нет за столом.
Останься со мной,
И я никогда не вернусь.

Будь рядом со мной,
Не дай мне упасть.
Ты слышишь сигнал?
Это ветер пропел в камышах.
Ты ни мне ни себе не простишь
Несделанный шаг.

Смотри на меня,
И я буду жив.
И день будет долог и светел,
И город растает вдали.
Лишь только дорога
И свет от небес и земли.

Будь рядом со мной
Не дай мне упасть.

Посвящение Григорию Горину

А может, не надо шутить,
Не стоит смеяться и плакать,
Кричать о великой любви
В пространствах, лишенных любви.
Опять обрывается нить,
Капель превращается в слякоть.
Смеркается, как ни зови,
Смеркается, как ни зови.

Конечно же, всё это зря -
Не катит божественный случай.
На свет надвигается мгла
Темней самый черных ночей.
И те, для кого ты играл,
От песен не сделались лучше
И меньше не стало дерьма,
Придурков и сволочей.

А может. послать это на...
И просто уехать в деревню,
И просто бродить по полям -
Сорвавшийся с привязи конь,
И просто сидеть у огня,
И долго смотреть на поленья,
Пока их ласкает огонь,
Пока их ласкает огонь.

И как же со всем этим быть,
Когда, неизвестно откуда,
Возникнет движение струн
И вспыхнет упрямо свеча,
И с неба приходят слова,
И вновь совершается чудо,
И ангел коснётся плеча,
И ангел коснётся плеча?

Песня о скрипаче с абсолютным слухом (Михаилу Жванецкому)

Я живу как хочу - я тугой на ухо.
Трудно жить скрипачу с абсолютным слухом.
Все вокруг мимо нот - выше или ниже,
Слышит он тех, кто врет, там где я не слышу.
Слышит он всех, кто врет, а вот я не слышу.

Нос заткнуть, веки сжать
И ничего не видно,
А от звуков не сбежать, ухо беззащитно.
Жизнь его среди нас - чисто наказанье,
Ведь любой диссонанс для него страданье.
Ведь любой диссонанс для него страданье.

Мы идем на шансон, ну а он не может,
В караоке поют, а его корежит,
Любит он тишину, любит шепот рощи,
Ох, не сладко ему, а надо быть попроще.
Может так и надо ему, надо быть попроще.

А зато если он выйдет на подмостки,
Как один мы ревем, утираем слезки,
Потому что плачь, не плачь,
А нету чище звука,
Коль играет скрипач с абсолютным слухом,
Вам играет скрипач с абсолютным слухом.

Я сидел с Ивановым и пил до утра

Я сидел с Ивановым и пил до утра
Он кричал что капец, что валить пора.
Он кричал, у него не осталось ни силы ни слов.

Мол, у власти бандиты и новости врут,
И что биться за правду - напрасный труд,
И что телек скоро всех превратит в козлов.

Он кричал, что дорога одна, за бугор.
Что страна превращается в скотный двор,
Что в умах разброд и дефицит идей.

А я сидел и думал, ты прав, Иванов,
Но из нормальных людей им не сделать козлов,
Равно как из козлов ни сделать нормальных людей.

И как бы нас ни тупили, ни дрейфь, Иванов,
Но из нормальных людей им не сделать козлов,
Равно как из козлов ни сделать нормальных людей.

Лишь только веки сомкну

Лишь только веки сомкну, опять
Рука на плечо легла
Мой капитан не даёт мне спать
Плохи, плохи дела.

В ночном дому неqмётся ему
Снимает с двери засов
И смотрит, смотрит, смотрит во тьму
Стучит по стеклу часов.

И ждёт, когда упадёт туман
Когда звезда догорит
Он знает что-то, мой капитан
Скрывает, не говорит.

Посвящение Михаилу Генделеву

И осыпается всё то, что не успеть
И высыхают слёзы, и иссякают шутки
И остаются лишь рождение и смерть
И кучка глупостей в коротком промежутке.

Читал, не спал, и кругом голова,
Не замечал, как дни и ночи тают.
И всё писал — слова, слова, слова,
Слова звучат, но мир не изменяют.

Исчислен, взвешен и отмерен путь.
Уходит день, укрыв пространство тенью,
И ты, мой друг, взлетишь когда-нибудь,
Поправ закон земного тяготенья.

И горизонт замкнёт своё кольцо,
Укутав землю дымкой голубою
Когда Всевышний, сделав строгое лицо,
Улыбку пряча, позовёт с собою.

Переворот

Пахана повязали утром, перерезали всю охрану,
Ни черта он так и не понял, только трясся и воду пил.
Он витал в заоблачных высях и давно не чуял поляну,
И никто не пришел на помощь, и никто его не любил.

Это было забавно даже, как все то, что казалось вечным,
Осыпается мелким прахом, тает льдинкой в чужой руке.
Секретарша рыдала в стену, и швыряла с стола бумаги,
Ихний главный на кокаине, с белой лентой на пиджаке.

Генерал застрелился первым - показал себя генералом.
Он всегда был прямой как шпала - верноподданный идиот.
За границу сбежали трое - откупились зеленым налом
Или вызнали накануне все, что завтра произойдет.

А по улицам шли народы, в небесах колыхались стяги,
Кто-то снова кричал "Свобода" и звенело в ответ "Ура!"
И опять, словно встарь, казалось - победили добро и правда!
Победили добро и правда! Победили добро и пра...

А я сидел на железной шконке и не ждал к себе адвоката.
Погуляли, чего уж, будет - время к мамке - сырой земле.
И все думал - глупые люди, как легко вас купить на счастье.
Вы увидите это счастье в белых тапочках, на столе.
Ах вы, бедные, глупые люди, как легко вас купить на счастье!
Вы увидите это счастье в белых тапочках, на столе."

Песенка про интернет

Студент Иван Гондонов
В отсутствие идей
Любил плевать с балконов
На головы людей.

Прохожий не заметит,
Куда он попадет,
А если и заметит,
То точно не ответит,
Утрется и пойдет.

А ты стоишь спокоен,
Слюней набравши в рот,
Забыв, что ты не воин,
А маленький урод.

Вот годы пролетели,
В балконах смысла нет,
Теперь для этой цели
Подходит Интернет, -
И нас храбрее нет.

Путин и рыбак

Над рекою туман, он с утра то прозрачен то мутен
Тихо плещет вода и о чём-то поёт соловей
На одном берегу ловит щуку застенчивый Путин
На другом берегу старый бедный рыбак Тимофей.

У Володи клюёт, он одну за одной вынимает
То под двадцать кило, то таких, что не взвесить никак,
А у деда пролёт – он напрасно удилом махает
То зачморенный ёрш, то коряжка, то старый башмак.

И увидев беду, сбросил Путин рыбацкие цацки,
И со щукой в зубах в два движенья поток переплыл.
Подошел к старику: "Возьми себе рыбки по-братски.
Не робей, я себе уж давно на уху наловил".

И заплакал старик: "Ах, я старая, глупая лошадь.
Я несчастный козёл. Я тупой и безмозглый баран.
Я же к болотным чертям всё ходил на Болотную площадь
И госдеп мне пытался всунуть пачку долларов в карман".

Улыбается вождь: "У любого бывают ошибки.
Нынче же ясно где тьма, а где свет как и я погляжу.
И претензий к Вам нет, ну а если захочется рыбки
Вы приходите сюда, я тут каждое утро сижу".

Посвящение Александру Абдулову

Когда придёт пора отправиться в путь
Не будет времени на чемоданы
Я не успею ни долгов вернуть
Ни взять в дорогу пирожков от мамы.

Дежурный ангел подгоняет - скорей
И я, прощаясь с суетой земною
Зову свою любовь и лица друзей
Всё остальное и так со мною
Зову свою любовь и лица друзей
Всё остальное и так со мною.

Когда мне будет знак отправиться в путь
Я не успею причаститься каясь
И не проснуться и уже не уснуть
И возвращаться к вам не возвращаясь.

Зажжет всевышний свой небесный маяк
А где-то очень далеко за спиною
Мои друзья опять подали мне знак
Всё остальное и так со мною
Мои друзья опять подали мне знак
Всё остальное и так со мною.

Рассмеши меня, Петросян

Рассмеши меня, Петросян,
До соплей меня рассмеши,
Я хочу быть весел и пьян
На поминках мятежной души.

Мне наскучил неравный бой,
Плетью, обухом не перебить,
Не хочу быть самим собой,
Я таким как все стану быть.

Разменяв серебро на медь,
Чтоб веселье - так в полный рост!
Стану с Веркой Сердючкой петь,
В окружении "фабрики звезд".

Стану петь что она поет,
И кивать на простой народ,
Делать нечего, мол, иду
У народа на поводу.

Ежели, хочешь попасть в струю,
Нужно просто заткнуть свою,
От того сообща поют,
Находясь в едином строю.

Что за прелесть единый строй,
Встал на место - проснись и пой,
Обалдеть, какая моща,
Получается сообща.

Сообща позаклеить ртов,
Тех, что вздумали нас учить,
Сообща не любить жидов,
Олигархов в сортире мочить.

Сообща наверх сообщать,
Если где притаился враг.
И еще сообща молчать,
Если что-то, пардон, не так.

Сообща включить дурака,
И вздохнуть со страною в такт,
И попив с "Толстяком" пивка,
с головою уйти в "Аншлаг".

Так рассмеши меня, Петросян,
До соплей меня рассмеши,
Я хочу быть весел и пьян
На поминках мятежной души.

К нам в Холуево приезжает Путин (В деревне Холуево - 2)

Наш путь к вершинам бесконечно труден
То лбом об стену, то наоборот.
К нам в Холуево приезжает Путин,
Чтобы увидеть как живет народ.

Народ в ключе такого поворота,
Поднялся на великие дела.
И церковь поменяла план работы,
И исполком забил в колокола.

Желдорвокзал достроили мгновенно,
В буфете понаставили всего.
Бармена заменили на бармена
С погонами майора ФСО.

Бомжей свезли на нары у параши,
С центральны улиц выгребли навоз.
Всех школьников одели в форму "Наших",
На всякий случай, вдруг задаст вопрос.

По городу натыканы знамена,
Проверен дым над каждою трубой,
И вся трава покрашена в зеленый,
А небо в безмятежно голубой.

Всю ночь менты решали оргвопросы,
Друг другу наступая на мозоль,
И до крови дрались единороссы,
Кому встречать и подносить хлеб-соль.

Кому смешно, а вышло не до смеха,
Элита на перроне собралась.
Вот только Путин так и не приехал,
А жизнь уже почти что задалась.

Пути наверх

Пути наверх известны всем, у нас секретов нету,
Для всех возможности равны в большой-большой стране:
Пробейся к заду и лизни – тебе дадут конфету,
А не лизнул – так сам дурак, сиди в своем говне!

И ясно всё, как дважды-два, и умничать не надо
Вот только мысль одна меня тревожит и всерьёз
Когда пробившимся лизнуть уже не хватит зада
Вот как тут быть, куда лизать, большой-большой вопрос.

Предвыборная

Вижу страшный сон: темень за окном
Голосят коты подзаборные
Кто-то в чёрном влез, не спросясь, в мой дом,
Вижу, красят меня в чёрное.

Вы чего, вообще? Кто вам право дал?
Отбиваюсь и прячу тело я.
Глядь, а белый отряд прямо в дом прискакал
И покрасил меня в белое.

Не успел я их выгнал за порог,
Дверь подпёр кочергою ржавою,
Кто-то ловкий с Айпэдом в окошко скок
И меня записал в "правые".
Я из дома прочь. И, не глядя, в ночь
Напрямки, как баран из хлева, я,
Вдруг кто-то слева хвать и ну в кусты волочь.
Кто такие? — кричу. — "Левые".

Оборвался сон, начало светать,
Воробьи в окне разоралися.
И не всем досталось на мне сплясать,
"Голубые", вот, подзадержалися...

Необычайное приключение Андрея Вадимовича и Александра Яковлевича на реке Кишито, бассейн Амазонки, Бразилия

Ночной звонок прервал мой сон ребенка,
А спать хотелось - просто караул.
Он мне сказал - идем на Амазонку,
Выходим утром, собирай баул.

И я пошел какие разговоры,
Раз он велел, уже не убежать.
К нему за правдой шли менты и воры
И депутаты бздели возражать.

Не помню, как мы в Рио приземлились,
Как в джунгли шли, навьючив рюкзаки.
Но помню: ночью в бурю очутились
В дырявой лодке посреди реки.

И я уже на жизнь не строил планов,
Смиренно уходя в водоворот.
А он одной рукой душил кайманов,
Другой спасал меня из бездны вод.

И я еще не мог поверить в чудо,
Дрожа на берегу в костюме ню,
А он лечил индейцев от простуды,
Чем спас от вымиранья на корню.

И мы домой вернулись шито-крыто,
Вдруг сообщенье с телетайпных лент:
Ему на берегу реки Кишито
Поставили индейцы монумент.

И утром, освежив себя стаканом,
Лишь только солнца луч разгонит тьму,
Они встают под этим истуканом
И до рассвета молятся ему.
Тропических цветов горит палитра,
И рыба пираруку бьет хвостом,
И в небо устремляется молитва,
Слегка напоминая вальс-бостон.
Слегка напоминая вальс-бостон.

Сказка про законодателей

В царстве с большими колоннами
Стало неясно с законами
Скованы власти орудия –
Руки у правосудия.

Коль раз возникает желание –
Царь собирает собрание
С помощью липовых выборов
Жуликов разных калибров.

Вот вам товарищи жулики
Перья, бумага да стулики
Жаждет от вас госиздательство
Нового законодательства.

Жулики, силясь понравиться,
Трудятся – не разгибаются:
В день по закону - всё новое
И все, как ни есть, бестолковое.

Ой, вы писаки зеленые,
Фраки да хари холеные,
Ой, лизоблюды бесславные
Да по звонку – православные.
В день поворота дороженьки
Царь вытрет об вас белы ноженьки
И на расчищенных стульчиках
Новых рассадит холуйчиков.

А вам же ходить прокаженными
Перед детями да женами.
Все, как ни есть, забывается,
Только позор не смывается.

Поэт, поэт!

Поэт, поэт, звени цикадой
И о любви нам песни пой
Зачем зовешь на баррикады,
Зачем смущаешь наш покой.
Ведь те, что драться не боятся
Те, что отчаяньей и смелей
Они и так готовы драться
И без поэзии твоей.

А те, что быть покорным рады
Что вслед за дудочкой идут
Обходят стороной твой слабый
И наспех сделанный редут.

А подхалимы и засранцы
Что вечно лижут чей-то зад
Тебе устроят гром оваций
И сразу зад лизать назад.
Поэт, скажу тебе как другу,
В который раз порвётся нить
И всё опять пойдёт по кругу
И этот мир не изменить.
Давай дружок, пиши о вечном
Иначе, братец, быть беде,
А он-то знает всё конечно
Но ничего не может сде...

Либо это, либо то

Звон тетивы и вновь стрела уходит мимо,
Никто из нас ещё из ста не выбил сто,
Любой мечтает и любить и быть любимым,
А получает либо это, либо то.
Любой мечтает и любить и быть любимым,
А получает либо это, либо то.

Одни, давясь, едят икру почти без хлеба,
А у других карманы – сито-решето.
Мы так хотим, чтоб и для денег и для неба,
А в результате – либо это, либо то.

Хохочут ангелы и черти рожи корчат,
А мы всё верим в беспонтовое лото
И так хотим пожить, поярче да подольше,
Забыв, что будет либо это, либо то

Певцы опять поют, а лабухи играют,
И всё, что сбудется – известно наперед.
Дороги нас уже давно не выбирают
Им все равно, кому какая отойдет.

Колыбельная

Сашеньки и Машеньки
Нынче стали нашеньки.

Верного оттеночка
Подрастает сменочка.

Чтобы из ребеночка
Прямиком в подоночка.

Отложив игрушечки
Сядут у кормушечки.

И такие славные
Глядь и выйдут в главные.

Песенка иноагента

Пусть узнает вся страна
С этого момента
Как опасна и трудна
Жизнь Иноагента

Ни бухать, ни есть, ни спать
Подавлять желанья,
Чтобы тайно выполнять
Тайные заданья.

Маскировка и обман,
Чтоб решить задачу
Я в гитарный чемодан
Передатчик прячу.

Фляга с ядом за спиной,
Так, подстраховаться
Я давно не сплю с женой
Чтоб не проболтаться.

Я шутя, в родной стране
Обхожу законы,
Все разведки мира мне
Платят миллионы.

Я пахал день ото дня
Словно лошадь, в мыле
А сегодня, вот херня,
Взяли и раскрыли.

Андрей Макаревич, сентябрь 2022